Библиотечка журнала «Милиция» № 1 (1993)
Шрифт:
— О, елки-палки! — Гаврюхин с размаху хлопнул себя по лбу ладонью. — Голова, точно!
Голову Гаврюхин знал хорошо. И Голова знал старшего оперуполномоченного тоже неплохо. А еще лучше знал, чем он ему обязан. Однажды, будучи совершенно невиновным (правда, лишь в том преступлении), карманник подозревался в серьезном деле. Блестяще разобравшись в этой истории, Гаврюхин выручил его. А еще помнил Голова, что после этого был вынужден делиться сведениями строго конфиденциального характера. В результате этого бешеный
Голова не получал с угрозыска денег — на бутылках зарабатывал поболе, предпочитал хитрить и морочить оперативников. Но при нажиме из него можно было порой выдавить ценные сведения.
Узнав, кто такой Голова, Крымов пожал плечами недоверчиво:
— Думаешь, он может что-то знать?
— Не знает, так узнает. Такой жучок и проныра, каких поискать… Загружаемся в «БТР» и понеслись.
Когда зеленые «Жигули» остановились у добротного, восьмиэтажного, пятидесятых годов постройки, дома, которые в народе именуются генеральскими, Крымов удивился:
— Этот ханыга в таком доме проживает?
— Ну да. Тут еще секретарь горкома и директор «почтового ящика» живут. Это опера в хрущобах ютятся, а карманнику не положено.
На звонок в дверь долго никто не открывал. Наконец-то послышались шаркающие шаги, и дверь медленно, со скрипом открылась.
— О, Тимофей Викторович, как я рад тебя видеть!
Голова покачивался, от него несло перегаром, под глазами лежали синие тени. Он попытался придать своему помятому лицу счастливое выражение.
— Привет, Голова.
— А товарища твоего что-то не узнаю.
— Еще узнаешь, — успокоил его Крымов.
В комнате, пригласив незваных гостей сесть, Голова как бы невзначай положил газету на край стола. Гаврюхин заметил этот маневр, приподнял газету и ткнул пальцем в пять хрустящих сотенных купюр нового образца.
— Откуда?
— Да так, отдают люди старые долги.
— Помощь твоя требуется. Не откажешь?
— Как можно, — наигранно бодро отозвался Голова.
— Надобно одного человечка найти.
— Все кого-то ищут.
— Кто «все»?
— Да так, к делу не относится. Кого искать? — спросил Голова, поднимаясь с кровати. Он плеснул себе в стакан воды из литровой банки с этикеткой «маринованные огурцы» и начал жадно глотать.
— Соседей твоих, — Гаврюхин положил на стол две фотографии. — Маратова Виктора и Смирнова Ивана.
Голова поперхнулся и судорожно закашлялся. Откашлявшись и вытерев рукавом лицо, пряча глаза, он покачал головой:
— Я их плохо знаю. Где искать? Я человек
— Не прибедняйся, Голова, а то у меня сейчас слезы на глаза навернутся, — усмехнулся Гаврюхин.
— Не, тут глухо. Хотя, конечно, можно попытаться, но я не гарантирую, потому что… — начал вяло тянуть волынку Голова, и стало понятно, что искать никого он не намерен.
— Значит, считай, что тебе не повезло, — негромко произнес Крымов.
— Это почему? — насторожился Голова. Этот человек ему не нравился. Похоже, он относится к худшей категории легавых — угрюмым фанатам. Такие, чтобы раскрутить дело и запихнуть какого-нибудь беднягу-урку за решетку, готовы земной шар перевернуть вверх ногами.
— Потому что я человек трепливый, — Крымов вытащил сигарету, подошел к окну, распахнул форточку, чтобы проветрить комнату, и затянулся. — Могу невзначай проболтаться кому-нибудь о твоих «подвигах» на благо правосудия.
— Тимофей Викторович, что он говорит? Это же нечестно! Мы же всегда с вами по-человечески.
— Мне очень жаль, Дима. Я к тебе со всей душой, — развел руками Гаврюхин и, придвинувшись к Голове, прошептал. — Мой друг из иной породы. Его урки «душманом» прозвали. Зверь.
— О, Бог ты мой, — простонал Голова. — Хорошо, черт с вами. Буду работать, ничего не поделаешь.
Тут Крымов оторвался от окна, подошел к Голове и, смотря на него сверху вниз, приподнял двумя пальцами его подбородок.
— Слышь, Голова, не валяй дурака. Я вижу, что ты крутишь.
Голова отпрянул, прикусил губу и вздохнул.
— Ну ладно, знаю я, где они. Случайно узнал. На даче в Каменке. У одной девки, — он назвал адрес.
— Поехали туда, Серег, — сказал Гаврюхин, поднимаясь.
У двери Крымов резко обернулся:
— Слушай, Тим, он же говорит не все. Голова, откуда ты все это знаешь?
— Ребята по случаю сказали.
— Не свисти.
— Ну хорошо, хорошо… Двое тут ими интересовались. Какой-то долг хотят истребовать. Я им Ваньку и нашел.
— Кто они?
— Костыль… Ну, Костылевский. И Людоед — фамилие его мне неведомо. Они вроде бы на Важного работают. Ну, на Губина. Уж его-то каждый пес знает.
— Ты им этот адрес отдал? — обеспокоенно спросил Гаврюхин.
— Да, они за десять минут до вас отбыли туда. На белой «Волжанке».
— Черт возьми, у них полчаса форы!..
Вся Ванина жизнь полетела кувырком. Он чувствовал себя так как, по идее, чувствует себя пилот в самолете, потерявшем управление. Все рушится, небо и земля перевертываются, а внизу пустынные скалы, о которые наверняка разобьешься.
В ту ночь Маратов, выслушав Ванин рассказ, всполошился и принял единственно возможное для перепуганного человека решение: