Библиотека географа

Фасман Джон

— Там, среди деревьев, вьется тропа через Аппалачские горы, — сказал бородатый владелец заведения, провожая нас к столику. — Об этом мало кто знает. Когда заходит речь об Аппалачах, люди прежде всего думают о Теннесси. После еды можете пройти к парковочной площадке и убедиться, что именно там начинается дорожка, ведущая через лес к горному перевалу. Когда соберетесь сделать заказ, подойдите к стойке. Меню найдете на грифельной доске. На вашем месте я бы не брал лососину, — добавил он и подмигнул.

Ханна заказала эль местного приготовления

и пастуший пирог. Я попросил чизбургер с жареной картошкой и бутылку «Будвайзера». Владелец заведения и Ханна удивленно посмотрели на меня и поморщились, словно я попросил принести себе жареного младенца.

— Вы уверены, что хотите «Будвайзер»? — спросила Ханна с таким выражением, будто была уверена в обратном. — Здесь варят свое собственное пиво.

— Неужели?

Владелец заведения согласно кивнул, улыбнулся и блаженно прикрыл глаза. Судя по удовлетворенному выражению его лица, я должен был обнаружить в своей пивной кружке истинное совершенство.

— В таком случае я буду… принесите мне кружку того же напитка, который заказала моя дама. — Когда хозяин отправился выполнять заказ, я пожал плечами и произнес: — Я, знаете ли, обыкновенный обыватель и новшества приемлю с трудом. Если бы здесь было пиво в жестянках, я бы обязательно заказал себе баночку.

Ханна одарила меня насмешливым взглядом.

— Надеюсь, никто не узнает, что я хожу по ресторанам с таким безнадежным консерватором, как вы? — пошутила она и как бы невзначай провела ладонью по моей руке.

Я спросил, что она думает о преподобном Хэмпдене.

— Милый старикан. Любит свое дело. На мой взгляд, типичный священник из Новой Англии. А вы что о нем думаете?

Я удивленно поднял брови.

— Мне больше понравился преподобный Макгабо.

— Он в основном помалкивает. Я плохо его знаю. А вот отец Хэмпден, мне кажется, просто создан для своего места.

У меня относительно Хэмпдена уже сложилось определенное мнение, причем без всяких «кажется», но я не счел нужным спорить с Ханной.

— Могу я задать вам вопрос?

Я кивнул.

— Что у вас за фамилия — Томм? Я имею в виду, что, когда вы позвонили и представились, мне пришли на ум такие имена, как Билли Боб, Бекки Сью, и прочие в том же роде. — Я рассмеялся: мне уже не раз говорили нечто подобное и задавали вопросы относительно фамилии. — Надеюсь, я не очень докучаю вам своими расспросами?

Она грациозно отбросила с лица непокорную прядку. Я подумал, что ради этого жеста способен сделать все, даже выболтать государственную тайну.

— Мой дедушка по отцовской линии приехал в Бруклин из Польши. По идее он должен был отправиться в Ливерпуль, поскольку туда поехал его брат и, как ему казалось, шел корабль, на котором он плыл. Дедушка не умел ни читать, ни писать, и я полагаю, просто-напросто сел на первый попавшийся корабль, где матросы говорили по-английски. Итак, направляясь на запад, он решил англизировать свою фамилию. И обратился за советом к

одному из самых главных моряков…

— К капитану? Помощнику капитана?

— Откуда мне знать? Может, это был боцман? Или шкипер? Я в этом не разбираюсь, поскольку плавал только раз в жизни, да и то на пароме, до Стейтен-Айленда. Ну так вот: мой дедуля спросил у этого парня самое распространенное английское имя. Тот ответил: «Том». Это и стало его фамилией. Откуда взялось второе «эм», я не знаю, но такова история, хотите — верьте, хотите — нет. А что стоит за вашей фамилией? Роув? Может, ваши предки из первых английских поселенцев, прибывших сюда на корабле «Мейфлауэр»?

Она засмеялась — да так, что расплескала свой эль.

— Точно. Во всяком случае, мой отец тешит себя этой мыслью. У матери же перемешались скандинавская, шотландская и ирландская кровь, что типично для американки со Среднего Запада. Возможно, у нее есть еще и капля-другая иной крови, но в этническом отношении это не представляет интереса.

— У вас дружная семья?

— Я очень близка с матерью. Она живет одна в пригороде Чикаго. В Шаумбурге — если это вам что-нибудь говорит. — Я покачал головой. — Собственно, мне нечего к этому прибавить. Что касается отца, то я вижусь с ним от случая к случаю: и чем реже, тем лучше. Он, видите ли, сбежал от нас с какой-то женщиной, когда мне было шесть лет. Потом бросил ее и нашел другую. И этих самых «других» у него было превеликое множество. А теперь он живет во Флориде, в маленьком бунгало рядом с гольф-клубом, в баре которого можно выпивать чуть ли не круглосуточно. Он терпеть не может холод, поэтому в наши края почти не выбирается. Вот еще по какой причине мне нравится жить в Линкольне.

Пока она говорила, принесли заказанные нами блюда. Она впилась зубами в пастуший пирог с такой жадностью, словно не ела несколько дней. Должно быть, я наблюдал за ней более пристально, нежели это дозволяется правилами приличия, поскольку она смутилась, вытерла с подбородка жир и стала оглядывать свою одежду в поисках пятен.

— У вас все в порядке, не волнуйтесь. Просто мне нравятся девушки, которые едят с аппетитом.

— Благодарю. Должно быть, я и впрямь одна из таких… любительниц хорошо покушать.

— Ох, извините… Я ничего такого не имел в виду… Просто…

Она снова засмеялась, отметая мои извинения.

— Я знаю: вы не хотели меня обидеть. Ну а сами-то вы что собой представляете? Пока что я знаю только, что вы полукровка из Бруклина. Может, расскажете что-нибудь еще?

— Что ж, коли мы заговорили о семьях, мой отец живет в Индианаполисе, откуда он родом. Родители расстались, когда мне было двенадцать. Мама осталась в Бруклине, в том самом доме, где росла и воспитывалась. Это довольно большой трехэтажный особняк, и она часто говорит о том, что было бы неплохо сдать в аренду два нижних этажа. Но я лично думаю, что она хочет передать дом моему брату и его семье.