Библиотекарша по характеру
Шрифт:
Я сбавила шаг и вдруг чётко осознала, что не преодолею этот лишний километр, что мне просто очень плохо, и не только морально, но и физически, что я умираю от жары, хочу пить, что у меня раскалывается голова и начинает побаливать живот, колет в боку, что ноги у меня болят сильнее, чем у Русалочки из сказки, что я вообще просто слабая одинокая женщина и хочу домо-о-ой...
Поревев целую минуту, я снова утёрлась рукавом. Выдохнула. Будь я в кедах, всё было бы гораздо проще, ну да ладно. Я задрала узкую юбку по самое не балуйся, закинула сумку за спину и полезла под вагоном...
Проползти оставалось совсем каплю, вот ещё чуточку... Чёрт! Да что ж за день-то такой? Я же почти вылезла уже, но больно стукнулась макушкой об какую-то трёхклятую железяку. Сил снова разреветься уже не было. Я зажмурилась, бооольно...
Постояв на четвереньках до того момента, когда боль начала утихать, я наконец-то подняла глаза и в нескольких метрах от себя увидела человек пять в оранжевых жилетах с лопатами и каким-то инструментом в руках. Они молча стояли и обозревали пухлую даму, то бишь меня, выползающую на карачках из-под вагона... Вот и славно!
Сейчас я вам всем расскажу тут тако-о-ое, чего вы сами о себе не знаете даже, юбку одёрну только...
– Вам помочь?
Чего-чего? Я презрительно посмотрела в их сторону, но они все такие одинаковые в этих жилетах, что фиг поймёшь, кого сверлить яростным и надменным взглядом, поэтому я на всякий случай просверлила всех по очереди.
– Нет, - мне хотелось орать, но после предложения помочь как-то кроме холодного игнора в голову ничего не приходило.
Скользя каблуками по щебню, сцепив зубы, я упорно продвигалась к краю платформы и чувствовала себя бронемашиной.
Весь этот ад я запомню надолго...
Уже ступив на родную улицу, я наконец-то испытала подобие облегчения. Сейчас, ещё немного, и я буду под защитой своей крепости, приму душ, выпью чашки три кофе, обниму пару не успевших спрятаться кошек - пусть им тоже достанется, а то дрыхнут сейчас где-нибудь в холодочке, пока хозяйка тут страдает полдня...
Со мной поравнялась машина. Стандартная серая иномарка, в коих я не разбираюсь, правда на удивление чистая. Водитель, перегнувшись через пассажирское кресло, открыл дверь и с каменным лицом сказал:
– Садитесь.
Я слегка опешила, на секунду даже захотелось сесть... Но представив, как я воняю пОтом, насколько грязные рукава моей блузки при ближнем рассмотрении, какая же жирная стрелка на чулке, я решительно буркнула:
– Спасибо, мне надалеко.
Я обошла открытую дверь (тротуаров у нас в частном секторе нет, да даже асфальта нет, есть узкая грунтовая дорога, и автомобиль с открытой дверцей занимает её всю) и надеялась, что добрейший дядечка отстанет, хлопнет дверью и уедет. Не тут то было.
Он прикрыл дверцу, проехал чуть вперёд и снова открыл:
– Послушайте, я видел, как Вы... эээ... пробирались под поездом, Вы наверно очень устали, мне не трудно, а Вы время сэкономите...
Я внимательно посмотрела ему в лицо. Точно не мой принц, молодой больно. Тебе тридцать-то есть, сынок? Мне вот тридцать четыре ужо... Ладно, значит я и правда являю жалкое зрелище, и он проникся и пожалел, не будет же он в самом деле к такой пожилой тётеньке клеиться... Рискну.
Я с видом глубочайшего одолжения загрузилась в машину на саднее сидение, несмотря на предложение сесть вперёд, ну и само собой нечаянно от души хлопнула дверью. Правда нечаянно.
– Извините, - но я приложила все усилия, чтобы в голосе раскаяния звучало гораздо меньше, чем я испытывала на самом деле.
Водитель и бровью не повёл:
– Куда Вам?
Нет, тридцатник ему определённо есть.
Только сейчас я обратила внимание на оранжевую жилетку, скинутую на спинку водительского кресла. Так он один из железнодорожников, наверное тот, который помощь ещё на путях предлагал!
– Куда Вам?
– чуть раздражённо переспросил товарищ железнодорожник.
– Пятьдесят седьмой дом, левая сторона, зелёная крыша и жёлтый забор, - машинально, как в такси, оттарабанила я.
Это правда недалеко. Потом пускай с чистой совестью проваливает на свою железную дорогу.
Видимо желая ослабить неловкость молчания (мне-то молчать было вполне себе комфортно, а ему, похоже, не очень), он вроде как в шутку спросил:
– Часто под вагонами... гуляете?
Но мне вот не весело, для меня это больная тема...
– Часто. Как поезд стоит, так и гуляю. А поезд стоит в среднем через день, а гуляю я и на работу, и с работы, и в магазин, и в больницу иногда, и на почту... Так что зря Вы тут благородную помощь затеяли, мне не привыкать...
Меня кажись понесло...
– Там же переход есть, в паре сотен метров, можно же там ходить...
Он что, издевается? Или только вчера приехал в наш Мухосранск и устроился железнодорожником? Чего бесит-то меня? Я язвительно заметила:
– Серьёзно? Ну Вас на машине может и не смущает такой факт, как расстояние до перехода в пятьсот метров, а меня очень смущает. Пятьсот до перехода, пятьсот обратно на дорогу - это один выход из дома равен одному лишнему километру. Вернуться домой - ещё километр. Т.е. один - на работу, второй - с работы, третий - в магазин, четвёртый с магазина... Это сколько в день набегает? Многовато, согласитесь. А у кого дети, садик-школа-драмкружок-кружок-по-фото, им сколько километров ходить? А бабульки с палочками как должны?
Меня прям прорвало. Но легче становилось с каждым словом, поэтому тормозить совсем не хотелось:
- А то вы, работники станции, не знаете, что и дети, и старики под вагонами лезут!
Дяденька, к моему удивлению, вполне серьёзно сказал:
– Нет, я не знал, нехорошо получается...
Моё воображение тут же выдало картину того, как этот товарищ железнодорожник оказывается каким-нибудь супер-главным начальником всея РЖД, который прибыл с проверкой в наш Богом забытый край, и теперь он одним росчерком пера уволит всё нерадивое начальство нашей станции, которое повернулось к народу задницей, и разрулит ситуацию с переходом для нас... Приятно помечтать о таком...