Библия Раджниша. Том 2. Книга 2
Шрифт:
Но они еще будут предпринимать всяческие усилия: это просто их первая попытка со специалистом по раскодированию. Если это не сработает, они попытаются снова, сказав: «Этот человек сумасшедший, он не может находиться на таком ответственном посту, как президент компании. Его нужно поместить в лечебницу для душевнобольных или в какой-нибудь богоугодный дом, где к нему следует применить методы психиатрического лечения». Они так легко не оставят его. Именно поэтому я и сказал, что, к сожалению, он миллиардер. Если бы он был бедным человеком, семья была бы счастлива: «Исчезни! Кого
Я не дал вам никакой дисциплины. Задающий вопрос говорит: «...дисциплина санньясы». Понимаете ли вы хотя бы немного юмор? Какую дисциплину санньясы я дал вам? Что вы должны носить красные одежды - имеет ли это какое-то значение? Это просто для того, чтобы раздражать санньясинов старой традиции, чтобы добавить им немного головной боли. Именно это мы и делали в Индии, ведь у меня были тысячи санньясинов, и людям становилось трудно решать, кто мой санньясин, а кто санньясин старой традиции.
Они даже припадали к ногам моих санньясинов. Но когда они видели мой портрет на мале, они бывали потрясены! Эта мала с портретом и нужна как раз для того, чтобы потрясать людей. Какую дисциплину я дал вам? Вы не знаете дисциплины. Вам следует пойти и посмотреть в монастырь траппистов, тогда вы поймете, что такое дисциплина.
Мне вспоминается одна история. В монастырь траппистов вы входите навсегда; вы не можете выйти оттуда, если только вас не вышвырнут. Если вы не станете помехой, такой, что монастырь решит выбросить вас прочь, вам самому по себе оттуда не выйти. Такая свобода не допускается; об этом надо думать перед тем, как входить в монастырь. Вы можете взять время подумать, но раз вы вошли в монастырь, то это на всю жизнь, пожизненно. Из монастыря может выйти только ваше мертвое тело.
Тот человек вошел в монастырь, возможно самый ортодоксальный в мире. Монахи хранили абсолютное молчание. Они могут говорить только раз в три года. Через каждые три года они имеют право один раз поговорить, если у них есть какие-нибудь Жалобы, какие-нибудь трудности, какие-нибудь проблемы.
Этот человек непрерывно на протяжении трех лет страдал, Потому что у него не было матраса, и поэтому он спал прямо на голом полу, а было по-настоящему холодно. Стали страдать даже его кости. Но пришлось ждать три года перед тем, как он смог сказать: «Мне нужен матрас».
Через три года все монахи монастыря собрались вместе и главный аббат спросил у них: «Если у кого-нибудь есть что-нибудь сказать, он может сказать. Три года мы не встретимся снова; ничего нельзя будет сказать».
Этот человек подождал немного, потом он сказал: «Мне нужен матрас». Ну и как выдумаете, он на протяжении этих трех лет думал об Иисусе Христе?
– только о матрасе... и он ждал, ждал, на протяжении всех трех лет смотрел на календарь.
Главный аббат сказал: «Хорошо. Теперь на три года никаких жалоб. Через три года вы снова сможете заговорить. Матрас будет предоставлен».
Матрас был предоставлен, но он был слишком большой, а его келья была слишком маленькой, поэтому, когда вносили матрас, разбили стекло на двери. Матрас был, но стекло
И что вы думаете?
– молился ли он эти три года? Да, он молился, чтобы эти три года поскорее прошли: «И если я еще буду жить...» Казалось, что трудно будет выжить в эти три года, но он выжил. Человек обладает потрясающими возможностями приспосабливаться к различным обстоятельствам. Люди выживают даже в монастыре траппистов. Он выжил.
И снова сбор через три года. Он прибежал на этот сбор, и еще до того, как главный аббат задал свой вопрос, он поднял руку. Главный аббат был разгневан. Он сказал: «Снова тот же человек! Какая-то жалоба?»
Он сказал: «Три года я страдал от дождя, ветра и снега. Когда вносили матрас, разбили стекло. Матрас был большим, а дверь маленькой».
Главный аббат сказал: «Хорошо. Теперь три года молчите. Вашу дверь починят».
Дверь была починена. Он выжил в эти три года, но матрас не выжил. Он вонял, а когда дверь была открыта, вонь была не такой сильной. Теперь же дверь была закрыта и воздух не поступал... Матрас совершенно прогнил, потому что за три года все, что только было возможно... Теперь этот человек не мог дышать! Все стало так... и на три года!
Он сказал: «Теперь наступают мои последние дни. Теперь я не смогу вновь поднять свою руку». Но он опять выжил. Он снова выжил, поскольку способности человека приспосабливаться поистине потрясающие. Если вы живете в зловонной комнате, сидите на прогнившем матрасе, вскоре вы перестанете ощущать запах, поскольку ваша чувствительность к запаху притупится, будет убита вонью, непрерывной вонью. Ваш нос не настолько силен, он не сделан из стали, в вашем носу лишь малая часть способна воспринимать запах. Если против вашей способности воспринимать запахи ведется непрерывная война, ваш нос умрет.
Он выжил, но после того, как прошли три года, он ринулся бежать так быстро, как он только мог. И еще до того, как он поднял свою руку, аббат сказал: «Стоп! С тех пор, как вы пришли сюда, я ничего не слышал от вас, кроме жалоб. Убирайтесь прочь! не желаю вас больше слушать».
Он сказал: «Но я же еще ничего не сказал. Пожалуйста, выслушайте меня».
Аббат сказал: «Такие люди не могут быть в монастыре траппистов. За девять лет я ничего не слышал от вас, кроме жалоб, жалоб и жалоб». И они выбросили прочь этого бедного человека.
А вы говорите, что не можете следовать дисциплине санньясы? Я же не дал вам никакой дисциплины. Да, три вещи я сделал...
Я дал вам новое имя, с тем, чтобы вы смогли снять свое отождествление с вашей прежней личностью и начать все вновь, как если бы вновь родился ребенок.
Я дал вам красные одежды, чтобы разрушить монополию традиционных санньясинов на красную одежду - она не является ничьей монополией. И это было сделано просто в насмешку над санньясой, которая существует на Востоке тысячи лет. Я говорил, что, просто сменив свою одежду на красную, вы не станете мудрецами.