Библия языка телодвижений
Шрифт:
Если бы смысл одежды состоял только в том, чтобы защищать наше тело, мы во многих случаях отказались бы от тех или иных костюмов. Современная техника это позволяет: большая часть наших домов оснащена вентиляцией и центральным отоплением, мы окружаем себя мягкой мебелью и можем спокойно есть, пить, развлекаться и расслабляться в голом виде, ничуть не рискуя здоровьем. Но мы этого не делаем, поскольку у одежды есть и другая функция — хранить благопристойность. Иначе говоря, одежда скрывает от других людей все то, что мы считаем нужным скрыть. Отдельные предметы одежды «выключают» определённые сигналы тела. С того момента, как человек выпрямился и научился ходить на двух ногах, в голом виде он не может приблизиться к другому человеку, не подав при этом эротический сигнал. У прочих приматов такой проблемы нет — они приближаются к сородичу на четырёх конечностях и должны принять особую «демонстрационную» позу, чтобы показать тому гениталии. Человеческое тело устроено так, что приглушить эротический сигнал возможно, лишь прикрыв
Дополнительным фактором сохранения благопристойности стало резкое увеличение человеческой популяции. Миллионы лет люди жили в маленьких племенах, где все знали всех. В больших городах нас окружают сплошные незнакомцы, оттого мы вынуждены свести любые эротические сигналы на нет. Даже в жарком климате одежда прикрывает не только область гениталий, и причина тому очевидна. Человеческое тело подаёт множество эротических сигналов, и в глазах заинтересованных наблюдателей такими сигналами может стать практически любое движение. Мужчину в женщине возбуждают грудь, ягодицы, бедра, талия, гибкая шея; женщину в мужчине — грудь, волосяной покров, широкие плечи, мышцы рук и ног. Если эротические сигналы нужно уменьшить, упомянутые части тела следует скрыть от посторонних глаз.
От века к веку и от эпохи к эпохе понятия о благопристойности могли меняться, однако основной принцип оставался тем же. Чем менее терпимо общество к сексуальности, тем больше частей тела должны быть прикрыты одеждой. Самый показательный пример тут — задрапированные с ног до головы женщины арабских стран, где предписывается не просто закрывать все тело, включая голову, тканями, но, более того, носить просторную одежду, чтобы не возникало и намёка на форму тела. При этом женщина смотрит на мир сквозь узкую прорезь в закрывающей лицо ткани и может быть писаной красавицей или уродливой старухой, и только её муж знает правду, ибо эта женщина никогда не появится на людях в более откровенном костюме. (Достойно удивления, что и в XXI веке подобные одеяния все ещё существуют в некоторых мусульманских странах, где у власти находятся мужчины-богословы, одержимые идеей запретить женщине открывать лицо.)
Сегодня нам сложно понять, зачем всего сто лет назад культурные люди прикладывали неимоверные усилия, дабы их одежды выглядели благопристойно. В какой-то момент само слово «нога» расценивалось в Англии как неприличное, а ножки роялей рекомендовалось драпировать на время концертов. Передвижные кабинки, в которых переодевались тогдашние купальщицы, оснащались специальным трапом с пологом, под прикрытием которого женщины входили в воду.
Со временем требования к благопристойности смягчились. Условности отмирали, и некоторые части тела постепенно становились все более открытыми. Ещё в 30-е годы XX века актрисам в голливудских фильмах полагалось прятать от зрителей пупки, а фотографии женщин с неприкрытыми сосками появились на страницах газет лишь в 60-е. С тех пор на голубых экранах стало возможно увидеть даже лобковые волосы, однако если кто-то обнажится до такой степени в общественном месте, его быстро арестуют за нарушение общественного порядка. Женщины в купальных костюмах мини-бикини впервые появились на юге Франции; поначалу полиция пыталась призвать их к ответу, но быстро стало ясно, что мини-бикини становится популярным и по меньшей мере на пляже мы стремительно возвращаемся в эпоху фиговых листков и набедренных повязок. Местами, однако, требования к одежде все ещё сохраняют почти викторианскую строгость. Даже богатые и знаменитые люди рискуют быть выдворенными из некоторых ресторанов, если заявятся туда без галстуков.
Требование «быть при галстуке» относится как раз к третьей функции одежды — демонстрации себя. Человека без галстука изгоняют из ресторана не потому, что он демонстрирует окружающим адамово яблоко, а потому, что он отказывается от признака принадлежности к определённому социальному кругу. Галстук, подобно многим другим деталям костюма, бесполезен как средство защиты и не скрывает ничего, что следовало бы скрыть. Он являет собой «признак культурного человека», по которому индивида можно соотнести с данным социальным слоем. Эта древнейшая функция одежды — свои «галстуки» существовали у первобытных людей тогда, когда нужда защитить тело или прикрыть его ещё не возникла, — остаётся значимой по сей день. Человечество вряд ли вернётся к полной наготе или станет носить невзрачные функциональные туники, которые так любят люди будущего из плохих фантастических романов. Когда один набор декоративных предметов одежды уходит в прошлое, он тотчас заменяется другим, и так, скорее всего, будет продолжаться до тех пор, пока человек остаётся социальным животным. Одежда — слишком удобное средство демонстрации своего положения в обществе, чтобы сводить её к неброской защитной робе.
В прошлом «демонстрационная» функция одежды часто навязывалась обществу совершенно безжалостно. Например, в Англии XIV века манеру одеваться диктовал не стиль и не вкус — её диктовал закон, и парламент уделял много времени разработке свода строгих правил, которые предписывали каждому социальному классу одеваться соответствующим образом. Если
В эпоху Средневековья человек выбирал себе костюм, не только следя за модой, но и подчиняясь законам своей страны. Костюмы XV века иллюстрируют взаимосвязь между одеждой и статусом.
Рыцари званием ниже лорда были обязаны носить накидку, которая, по меньшей мере, прикрывала ягодицы, и обувь с носками не длиннее пяти сантиметров. Центральная фигура на гравюре не выполняет оба этих правила', если данный мужчина не являлся лордом, на него могли наложить двойной штраф.
И это — лишь единичные примеры из тысяч подобных правил, которые всего несколько столетий назад составляли в совокупности обширное законодательство, ограничивавшее людей в выборе одежды. Эти примеры показывают не только то, что одежда и социальный статус были тесно связаны между собой, но и то, что многие люди пытались повысить свой статус, одеваясь в более «знатные» костюмы, и должны были понести наказание за то, что подавали сигналы, не свойственные их сословию. Сегодня законов, которые регулировали бы ношение одежды, нет, остались только те, что запрещают оголяться в общественных местах. Тем не менее, если майор наденет форму полковника, это действие будет расценено как проступок. Ношение специализированных «служебных костюмов» контролируется так же строго, как раньше.
Тем, кому по службе особые костюмы не положены, может показаться, что с отменой законов об одежде люди стали одеваться как угодно, но думать так — очень большое заблуждение. Вместо того чтобы снисходительно отнестись к разнообразию нарядов, общество стало накладывать на ношение одежды новые ограничения. Сначала на смену требованиям законодательства пришли не менее детальные требования этикета, и люди должны были подчиняться уже не законам своей страны, а «хорошему вкусу». Затем пособия по этикету отошли в прошлое вместе с жёстким разбиением общества на классы, и правила ношения одежды «ушли в подполье». Они сохранились, но стали неписаными. Сегодня, когда слово «класс» в значении «социальная группа лиц» стало почти ругательным, эти правила детальны и запутанны, как никогда. Часто они оказываются перевёртышами законов прошлых эпох. Когда недавно английского графа спросили, каковы сегодня преимущества его статуса, он ответил: «Преимущество только одно — я не должен одеваться так вычурно, как мой слуга!» Жившим в Средние века предкам графа это замечание показалось бы откровенно безумным, однако оно выражает в афористичной форме тенденцию, наметившуюся в требованиях к одежде за последние десятки лет. Эта тенденция потрясла мир и ныне диктует стиль одежды и японским банкирам, и российским политикам, и норвежским архитекторам, и португальским учителям.
Эта тенденция возникла потому, что появилась нужда в мужском костюме, который демонстрировал бы высокий социальный статус того, кто этот костюм носит. В мире, где всякий мужчина может купить шёлк и атлас различных цветов и вырядиться так ярко, как его душе угодно, кричащая одежда видится вульгарной, потому люди с высоким статусом переключились на совсем иные костюмы. Ещё в XVIII веке мужчина выделил среди прочих костюм, в котором он охотился. Чем выше был статус человека, тем аристократичнее он развлекался. Джентльмены сельской Англии часто отправлялись на охоту, одеваясь соответственно. Они ездили верхом и носили сюртуки, открытые спереди, отчего те казались длиннополыми. На смену большим шляпам с широкими полями пришли неэластичные цилиндры, выполнявшие ту же функцию, что и защитные шлемы современных мотоциклистов. Когда охотничий костюм приобрёл высокий статус, он стал ассоциироваться с праздностью людей, которым не нужно работать. Разумеется, в таких костюмах тут же стала щеголять «золотая молодеть» той эпохи, и они быстро перестали быть исключительно охотничьими. Со временем данный костюм стал популярным не только среди аристократов — и потому потерял для них свою привлекательность. К середине XIX века чуть модифицированный вариант этого костюма, «цилиндр и сюртук», превратился в повседневную одежду.