Бич времен
Шрифт:
Новый скачок: Земля превращается в искру света и теряется на фоне таких же искр-звезд Млечного Пути. Солнце видится пылающей косматой дырой в золотом ореоле, на него больно смотреть. Еще скачок, и на месте Солнца возникает грандиозная звездная спираль – Галактика!..
Долго-долго смотрели на эту спираль двое: Павел и молчаливый его гид. Весь обозримый космос был уже темен и нем, и только колоссальная система звезд – Галактика, будущий дом человечества, – сияла торжественно и ярко, словно бросая вызов мраку, и Павлу даже послышались аккорды органа, созвучные этой фееричной, прекрасной и величественной музыке света…
– «Еще дрожит былого смутный свет…» [10] – невольно прошептал он.
И вдруг все исчезло. Впереди заслоняла горизонт гора Ствола, сзади над лесом поднималась стена туч.
– Паша, – послышался далекий голос Ромашина, – ты меня слышишь?
– Слышу, – отозвался Павел глухо. – До встречи в другой жизни.
Стартовый автомат досчитал положенное число секунд, швырнул Павла вниз, в шахту времени, и он уже не услышал, как Ромашин, страдающий от того, что ничем не может помочь, пожелал ему ни пуха ни пера.
10
Дж. Байрон.
Часть V
ПОДЧИНЯЕТСЯ ДИКИЙ…
Глава 1
Они собрались в одной из наиболее уютных, если можно было так выразиться, комнат гигантского здания.
Ивашура казался уверенным в себе, а может, и был таким, Гаспарян имел вид только что проснувшегося человека, Рузаев был, как и всегда, невозмутим, Одинцов и его телохранитель Володя также умели держать себя в руках и выглядели деловито-серьезными.
Провал стены Башни втянул их внутрь со скоростью падающего самолета, и всем в тот момент показалось, что не собрать им костей при падении. Но все обошлось, хотя синяков и шишек все же насчитали потом много.
С час они приходили в себя, искали друг друга, подгоняли уцелевшее снаряжение, проверяли экипировку. Лучи света от фонарей выхватывали из темноты странные, крупнопористые, черно-серые стены помещения, куда их внесла сила схлопывания Башни, такие же пол и потолок и не цепляли ни одной детали. Голая комната со звездообразно проломленной стеной – так это выглядело. На противоположной стене – отпечатки их тел. На полу – отпечатки подошв; материал пола напоминал хрупкий рыхлый ракушечник, ботинки оставляли в нем четкие, двух-трехсантиметровой глубины следы.
Справившись с потрясением, группа вышла в поход, и вскоре обнаружилось, что весь этаж здания, внутри которого они оказались, мертв, представляет собой анфиладу таких же унылых, закопченных, пустых, черных комнат с рыхлыми, готовыми рухнуть в любой момент стенами. Правда, десантники обошли только часть помещений по сторонам двух коридоров, но и так было ясно, что везде их ждет одно и то же. Никто из новоявленных исследователей Башни не знал, что горизонт претерпел протонное вырождение во время сброса хронопотенциала, однако все понимали, что здесь произошло нечто необычное и опасное для жизни. К тому же включенный дозиметр показывал приличный уровень радиации. И когда Рузаев меланхолично произнес вслух: «Надо бы отсюда перебраться в более чистое место», – он выразил общее желание.
Помещение, в котором остановились люди, ничем не отличалось от других, кроме размеров, но одна из его стен пошла трещинами, сквозь которые сочился тусклый дневной свет. И хотя разглядеть через трещины ничего не удалось, было ясно, что в той стороне внутренний двор или же центральное помещение Башни.
– У нас есть ломик, – сказал Гаспарян. – Может, попробуем проколупать дверку?
– Сначала подведем кое-какие итоги и наметим цели, – проворчал Ивашура. – Итак, что у нас, ребята, в рюкзаках?
«Ребята» имели снайперский бесшумный комплекс «ВСС», известный под названием «винторез», у Володи два пистолета с тремя рожками патронов, «макаров» у Гаспаряна и бесшумный «ПСС» у самого Одинцова, «наган» у Рузаева и пистолет-пулемет «бизон» у Ивашуры. Кроме того, у всех имелись кинжалы, а у Ивашуры был еще припрятан бластер с неизвестным энергозапасом. Отыскались и рюкзаки-ранцы с НЗ, аптечкой, флягами с водой и кое-каким сменным бельем. Не удалось найти рюкзак с консервами и вещмешок с аппаратурой разного назначения, укомплектованный самим Ивашурой. Всего вероятнее, они, как и второй телохранитель Одинцова, остались за пределами Башни.
– Не хватает только гранатометов и взрывчатки, – криво улыбнулся Гаспарян, с отвращением сунув в карман свой пистолет: он никогда не любил иметь дела с оружием.
– Мы не диверсанты, – отрезал Ивашура. – Оружие всем проверить. Мало ли кого встретим… прецедент уже был. Теперь о деле. У нас всего две задачи: первая – выяснить, что это такое, куда мы попали, и вторая – найти Ваню Кострова с журналисткой. Если они еще живы. Ваши соображения?
– Есть и третья задача – выйти живыми обратно, – хладнокровно произнес Рузаев.
– Само собой разумеется.
– И все-таки давайте попробуем потихоньку пробить в стенке дырку и посмотреть, откуда идет свет, – повторил свое предложение Гаспарян. – Ходить по этому мертвому этажу можно долго, до тошноты.
Ивашура глянул по очереди на каждого члена отряда. Одинцов кивнул.
– Можно рискнуть. Все равно других предложений нет.
– А если шваркнуть по стене из бластера? – загорелся Гаспарян. – И шума меньше, и стучать не надо.
– Пожалуй, – с сомнением в голосе согласился Ивашура. – Отойдите от греха подальше.
Все вышли в коридор, встав так, чтобы видеть противоположную стену помещения. Телохранитель Одинцова смотрел на Ивашуру заинтересованно, он еще не видел бластера в действии. Впрочем, остальные тоже ждали представления с нетерпением. Привыкнуть к этому оружию, изготовленному явно не современниками, а то и вообще другими разумными существами, было трудно.
Ивашура достал свой красивый черный пистолет, согретый телом, уменьшил мощность разряда, встал за проем двери, прицелился в сеточку трещин на стене и нажал на гашетку.