Бич времен
Шрифт:
Внутри здания Ствола сила тяжести оставалась прежней, что было удобно всем, ее поддерживали гравигенераторы, контролируемые Стасом. Но вне здания царила невесомость, и Рузаев, ради эксперимента испытавший этот феномен, долго не мог опомниться после того, как Белый втащил его обратно.
В снаряжении разведчиков были поляризационные бинокли, отсеивающие ореолы и туман, и члены отряда долго разглядывали ажурную сеть, сплетенную неведомыми существами вокруг горящей свечи хронобура. Без биноклей сеть была не видна. Кроме того, внутри кольца-трубы Ствола плавали еще какие-то ажурно-решетчатые конструкции и светящиеся «стрекозиные крылья», не похожие на космолеты или на технические сооружения вообще. А так как на груз, ожидаемый людьми, эти структуры не походили, Жданов первым дал отбой созерцанию «начала космогонии».
– Отдохнем полчаса и пойдем дальше, – сказал он, когда за ними закрылся люк тамбура, отрезавший картину древнего космоса.
Расположились в одной из комнат очередной гостиницы, созданной инком Ствола неподалеку от кольцевого зала с трубой хрономембраны. Гостиница была не столь комфортабельна, как та, наверху, где уже отдыхали земляне, но все же она дала возможность искупаться, понежиться Тае в ванне с настоящей водой и расслабиться остальным в гостиной за чашкой кофе.
Этот горизонт здания был открыт и пугающе тих. Ни конкистадоров-пауков, ни черных всадников-хронорыцарей, ни черепах с усами, ни других чудовищ люди не встретили. О причинах такой идиллической ситуации можно было только гадать, но у Жданова была своя гипотеза, которую он, правда, не обнародовал: Те, Кто Следит за ним, предусмотрели, где он появится, и подготовили своеобразную чистую экологическую нишу, не допустив просачивания в нее слуг «хронохирургов». Все же на всякий случай Павел расставил по коридорам посты охраны, первыми на которые вызвались встать Одинцов и Володя.
Рузаев, приняв душ, остаться в гостиной не захотел и отправился погулять, пообещав далеко не заходить и смотреть по сторонам в четыре глаза. Зато именно ему посчастливилось сделать открытие, едва не сыгравшее в их судьбе роковую роль.
Расположились разведчики в гостиной с удобствами, но в защитных комбинезонах-скафандрах, называемых кокосами, сняли только гермошлемы. Рации не снимал никто, поэтому, когда Рузаев вдруг подал голос: «Елки-палки!» – устремились в коридор все, даже угрюмый Лаэнтир Валетов, державшийся отчужденно и никогда не принимавший участия в общих сборах.
Открытие Рузаева состояло в том, что коридор, по которому он успел пройти почти полкилометра, оказался буквально заросшим стальными на вид конструкциями, образовавшими своеобразную трубчатую ферму с распорками. Эта ажурно-решетчатая труба по мере углубления в коридор становилась все сложнее и толще, пока не превратилась в сгусток металлической шерсти с красивым, геометрически безупречным рисунком.
– Ну и что? – спросил Ивашура с облегчением, не поняв причин тревоги. – Переполошил только всех. Что тут сверхординарного?
– Но в противоположном коридоре то же самое!
– Подумаешь, – фыркнул Гаспарян. – Пауки небось понастроили заграждения.
– Вы не правы, – задумчиво сказал Жданов, которого вдруг осенила идея. – По-моему, я знаю, что это такое. Не предпринимайте ничего, что бы ни произошло.
Он зарастил шлем, шагнул к трубе-ферме, коснулся ее рукой, и мягкая сила тотчас же подвесила его вдоль оси трубы головой вперед. Вокруг всплыли сотни фигур в зеркальных балахонах – отражения Павла в слоях неизвестной субстанции. В наушниках рации раздался отчетливый щелчок и вслед за ним знакомый женский голос:
– Нуль-вызов принят. Заказывайте выход. Солювелл-один готов к перегибу. Ваша масса?
– Извините, прежде мне хотелось бы кое-что выяснить. Почему этот трансгресс принадлежит Солювеллу-один, а не Солювеллу-три?
В голосе незнакомки (автомат обслуживания трансгресса, вспомнил Павел) не отразилось ни удивления, ни недовольства.
– Солювелл-три принадлежит другой ветви Мира. Код перегиба бам-у-эс-десять-десять. Перегиб длится две минуты, выход квантован с шагом в сто десять лет.
Жданов проглотил ставшую горькой слюну.
– Значит, я могу снова оказаться в своем времени?.. Я имею в виду свою Метавселенную, то есть ветвь Древа Времен.
– Термины весьма условны, вероятность смыслового отклонения велика, но в общем все верно.
– Бог ты мой!.. Извините. Если я правильно вас понял, трансгресс соединяет не времена, а ветви Мироздания, так? Означает ли это, что и Ствол… э-э… трактриса хроноквантового перехода также соединила не времена, а… ветви?
– В пределах соответствия истинности понятий вашего уровня знаний и моего могу ответить утвердительно.
– Бог ты мой! – снова не сдержался Павел. – Простите, пожалуйста, но я очень взволнован! И я, кажется, понял… Значит, Ствол соединил разные ветви, и двадцать второй или двадцатый века, где он вышел в реальность, не принадлежат нашей… моей ветви Времен?
Женский голос молчал, но ответ Павлу был и не нужен, он знал, что его озарение истинно.
– Вот почему наша история не сохранила факт выхода Ствола в прошлое – Ствол просто-напросто не выходил в наше прошлое, он вылезал в прошлое других ветвей Времен! – Павел опомнился. – Еще раз простите за поведение, сеньора. Итак, последний вопрос. Можете ли вы доставить меня и моих товарищей в точку выхода хронобура, то есть инициатора трактрисы, соединившей ветви?
– Код перегиба…
– Подождите, вы хотите сказать, что можете сделать это в любой момент? А если я попрошу вас прежде помочь отыскать некий массивный и высокоэнергетический груз, посланный по линии Ствола из Солювелла-три?
– Информации не имею, но вы можете через меня обратиться в общий Информ Солювелла-один, он даст точный ответ.
– Спасибо огромное! Через несколько минут я так и сделаю, а пока выпустите меня из старт-объема.
В тот же момент Павел оказался в коридоре лицом к своим спутникам, взиравшим на него с недоверием, тревогой и надеждой.
– Кажется, у нас появился шанс выйти в нужную точку времени и пространства, минуя промежуточные этапы. Внизу, на каждом горизонте каждого узла, нас наверняка ждут эмиссары «хронохирургов», а эта штука, – Павел махнул рукой на решетчатые фермы за спиной, – способна доставить нас прямо к цели.
– Что это такое? – спросил в наступившей глубокой тишине Ивашура.
– Трансгресс, парамост времяпространственных перемещений, нечто вроде нашего метро.
– Как метро? – удивился Гаспарян. – Но ведь метро… подземка… вагоны…