Билл — герой Галактики. Том 2
Шрифт:
— Тогда жизнь была куда проще, — грустно продолжал Билл, не обратив никакого внимания на явное отсутствие интереса со стороны андроида: его вдруг ни к селу ни к городу охватила ностальгия по родной планете Фигеринадон-Н. Ему вспомнились пахота, сев — эти благородные занятия, которые роднят человека с землей; правда, ему почему-то не пришли на ум ни постоянная ломота в спине, ни нескончаемое созерцание качающегося перед глазами ржавого крупа робомула. В свое время он так и не закончил заочного училища техников-операторов по внесению удобрений, а недолгую работу на полях орошения в Гелиоре старался
— Мы пришли, — сказал Кейн.
— Это кубрик? Какой роскошный!
Они стояли в громадном пустом помещении. Это был ремонтный отсек, в котором вполне мог бы поместиться космолет среднего размера. Сейчас все оборудование было сдвинуто к стенам, и посередине оставалось огромное свободное пространство. Не совсем, впрочем, свободное: по полу тянулись сотни грядок, где росли какие-то кустистые зеленые растения.
— А что это за дрянь в кубрике? — недовольно спросил Билл. — Да тут не повернешься. Придется все это выкинуть и...
— Придержите язык, — посоветовал Кейн. — Это капитанская оранжерея.
Он повел Билла вдоль грядок.
— Это его хобби, на котором он просто помешан. Не смейте трогать!
Билл вынул изо рта сочный побег и воткнул его обратно в грядку.
— Вкус тошнотворный, — сказал он. — А что это такое?
— Abelmoschus humingous, — ответил Кейн, нахмурившись и приглаживая рукой почву вокруг побега, который надкусил Билл. —.Вам это растение, вероятно, более знакомо под тривиальным названием «окра». Вот эта разновидность — окра высокорослая, — когда созревает, становится довольно сочной, хотя растет лучше всего на песчаной почве. Однако она не любит, когда ее начинают жевать до достижения полной спелости.
— А это что? — спросил Билл, подойдя к соседней грядке: его продолжали одолевать воспоминания сельскохозяйственной юности.
— Abelmoschus gigantis, или окра хрустящая, — ответил Кейн. — Совсем неподходящее название, на мой взгляд: она ничуть не хрустит. Кроме полужидкой каши, из нее ничего не получится, как ее ни готовь.
— А вон там что?
— Abelmoschus abominamus — окра медовая. На вкус — вроде скипидара. Капитан ее очень любит.
— Ну еще бы. А вон та?
— Abelmoschus fantomas — окра банановолистная. Известна своими инсектицидными свойствами, а также совершенно незабываемым вкусом.
— А все остальное? — Билл обвел огромное помещение широким жестом одной из своих правых рук — той, что от чернокожего.
— Окра, окра и снова окра. Четыреста тридцать две грядки окры. Для простого любителя капитан предается своей страсти с исключительным размахом. Конечно, самую трудоемкую работу за него приходится делать мне, так что на его долю остается не так уж много. — Кейн издал высокий визгливый звук, означающий у андроидов неудовольствие. — Вы себе не представляете, сколько приходится тратить времени, чтобы внести удобрения на все четыреста тридцать две грядки. Нет, этого вы себе представить не можете. Не говоря уж о прополке, прореживании, поливе...
Внезапно над головами у них с потрескиванием зажглись тысячи кварцевых ламп. Температура мгновенно поднялась градусов на тридцать, и у Билла изо всех пор брызнули струйки пота.
— А это еще что? — спросил
— Полдень, — пояснил Кейн с улыбкой, в которой не было ни тени юмора. — Точно вовремя. На нашем корабле порядки строгие. Между прочим — это важно скорее для вас, чем для меня, — через тридцать секунд мы стартуем. Ах, как быстро летит время, когда находишься здесь, рядом с растениями! Советую немедленно лечь на этот мешок с перегноем, иначе вас расплющит в лепешку, и вы будете годны только на компост.
Билл едва успел плюхнуться плашмя на мешок с вонючим перегноем, как начались перегрузки, возраставшие с каждой секундой и угрожавшие превратить его в готовый компост. Он лежал, хрипя и хватая ртом воздух, но все шло сравнительно благополучно, пока мешок не лопнул и Билл не погрузился с головой в его зловонное содержимое.
— Я больше не могу! — вскричал он. — Какая вонь!
— Привыкнете, — улыбнулся Кейн, стоявший рядом: его скелету из вольфрамовой стали перегрузки ничем не грозили. — Через несколько дней чувствовать запах перестаешь. Знаете, это замечательное удобрение. Растения его просто обожают.
— Я его ненавижу! — заорал Билл, хотя, по правде сказать, в данный момент он еще больше ненавидел фазовый двигатель. Этот давно устаревший способ передвижения в космосе вышел из моды уже черт-те когда, одновременно с запонками и бритыми головами. Что за глупость — барахтаться в компосте, когда современный двигатель способен без всяких неудобств перенести вас куда угодно в одно мгновение! — Где моя каюта? — простонал Билл, с трудом поднимаясь на ноги и отряхивая с себя комья плохо просеянных гниющих остатков. — Мне надо немедленно принять душ и выбросить эту одежду. Впрочем, пожалуй, я сначала задержусь на минуту-другую, чтобы очистить желудок.
— Не успеете, — радостно пропел Кейн, склонившись над грядкой и привычными, уверенными движениями прореживая побеги окры. — Капитан ждет нас к обеду.
— Но...
— На нашем корабле порядки строгие, — усмехнулся Кейн. — Все по правилам и по часам. А сейчас как раз время обеда.
Вспотевший и запыхавшийся, Билл сидел за капитанским столом и с опаской поглядывал на свою тарелку. На ней возвышалась кучка вареной окры, а рядом — такая же кучка тушеной окры, которая на вид почти ничем от нее не отличалась. Билл попробовал откусить кусочек жареной окры, но чуть не сломал себе клык. Все, что стояло перед ним, либо представляло собой жидкую кашу, которую иначе как ложкой и есть нельзя, либо было жестко до полной несъедобности. Он вздохнул, потянулся за своим бокалом и выпил глоток свежего сока окры.
Капитан, подозрительно принюхиваясь, посматривал на Билла с таким же выражением лица, как Билл — на тарелку с этой так называемой пищей. Кроме них, за пиршественным столом сидели Кейн и старший помощник капитана мистер Кристиансон, прибывший в последний момент на борту персонального космолета с императорским гербом. Из всех четверых только у капитана на тарелке было что-то еще, кроме окры.
— А что, здесь всегда так пахнет? — спросил мистер Кристиансон, вытаскивая из-за кружевного обшлага надушенный платок и помахивая им перед носом. — Запах в точности как от корабля-мусоросборщика.