Биологическая опасность
Шрифт:
– Так, вставь магазин в пистолет и поставь его на предохранитель. Скажу сразу, на предохранителе затвор не передёрнется ни при каких обстоятельствах. Да и не нужно. На земле попробуем потренироваться.
– Ладно… Кстати, мы в пятнадцати минутах уже. Начинаю снижение.
– Хорошо, снизься до тысячи футов и лети там. Как подлетим к аэродрому, сделаем облёт на высоте пятисот футов на малой тяге. Хочу точно знать, что там творится.
– Хорошо.
Когда мы долетели до Остафьево, то Сельчук положил самолёт в сильный крен и сделал несколько кругов над Остафьево, только чтобы понять, что аэродром бросили. Как гражданские, которые улетели в свои Куршавели с Дубаями, так и военные, которые там были больше для вида. Да и на снимках было видно, что число военной авиации там резко сократилось.
Не знаю, стоит говорить, что как-то МС-21 заставили лететь с 90-градусным креном на правое крыло. Правда, делали это с американскими движками на подвесе, но всё равно, если что, то запас у этого самолёта точно есть.
– Лёха! – проорал я в салон. – В кабину!
Лёша прибежал через пару минут.
– Что случилось?
– Аэродром заброшен, но посмотри – там вроде остались какие-то машины. Тем не менее, мне придётся пойти с вами. Нужно будет подогнать трап к самолёту. – сообщил я.
– А я думал, что у бизнес-джетов лестницы в дверях. – скептически заметил Лёха
– Не у всех. – вклинился Сельчук. – у мелких самолётов да, есть такие трапы, но у более крупных, даже у переделанных Як сорок два, такой трюк не прокатит. Так что, как он сказал, как только сядем, снаряди пару-тройку человек на поиски трапа, ну и его, по понятным причинам.
– Сделаем. Когда посадка?
– Минут пять, не больше. Готовьтесь.
Алексей вернулся в салон, где в течении минуты все звуки стихли. Значило это одно – все они приготовились к посадке. Тогда и мы это сделаем.
– Смотри, такое ощущение, что ИЛС[15] не работает. Нет маяков подхода.
– Проверить ДМЕ и ВОР[16]?
– Не стоит, всё равно не работает, я уверен. Сядем визуально, никто же не умрёт?
– Плохая шутка. Ладно, шасси?
– Да.
Я выпустил шасси и начал читать контрольную карту. Сельчук её выполнял, как разумеющееся.
Когда мы выполнили все карты, самолёт уже был в минуте от полосы.
Потянулись долгие секунды ожидания. Мы никогда не садились на этом аэродроме, даже в тренажёре. Сельчук держал джойстик так крепко, что мне казалось, что он вырвет его "с мясом". В какой-то момент он взял телефон внутренней связи и скомандовал:
– Сделайте фотографии по левому борту!
За секунду до посадки, когда скорость упала до ста двадцать узлов, включилась сигнализация о скорости сваливания. Я конечно, напрягся. Это было инстинктивно, и я даже потянулся к РУДам, чтобы поднять режим двигателей и не свалиться. Но едва я решил это сделать, меня приятно толкнуло – мы сели. Сразу я переключился и выпустил интерцепторы, Сельчук же активировал реверс. В итоге, нам удалось остановиться через шестьсот метров от торца полосы. Правда, мы рассчитывали пройти восемьсот метров и потом уйти на РДшку, расположенную в километре от торца.
Теперь придётся немного задержаться и прокатиться до ней. Хотя это даже хорошо. Хуже было бы, если бы мы перескочили дорожку. А так, можно немного прокатиться и осмотреться. Конечно, это не полноценный осмотр, но проблем не будет. Мы довольно быстро зарулили на перрон, где остановились, наплевав на разметку.
– Всё, разгерметизирую салон. Движки пока не выключаю. Иди, Паш.
Я быстро накинул пиджак, взял рацию и вышел из кабины.
– Давай ствол. – скомандовал Лёха.
Я протянул ему пистолет, и он снял его с предохранителя и передёрнул затвор, взведя курок.
– Стрелять-то хоть умеешь?
– “Колда[17]” считается?
– Нет! Короче, стволом не маши, держи направленным вниз, потом потренируемся. Кстати, сейчас разберёмся с трапом и научим тебя ствол держать. Ну, пошли!
Я открыл дверь самолёта, заблокировав активацию аварийного трапа. Как только дверь открылась, двое с автоматами резко высунулись, беря под контроль территорию.
– Осматриваются, чтобы нас не постреляли при спуске.
– Ясно. И как?
– Чисто! Можем спускаться!
Между нами и дверью – три с половиной метра, так что всем пришлось свисать, а только потом падать с почти что двухметровой высоты. Конечно, тренированным бойцам такие прыжки конечно не обычные будни, но они вполне способны так сделать, если приспичит. А вот со мной – проблема. Я никогда не прыгал с такой высоты… нет, вообще-то прыгал, но это было падение на батут в Центре подготовки пилотов Аэрофлота, а не на асфальт в каком-то подмосковном аэродроме.
– Так, слушай, мы щас все спрыгнем, а там и ты свисаешь и прыгаешь, мы подхватим.
– Хорошо.
Я сделал так же, как и военные, и всё получилось. Меня довольно мягко приняли, а там уж я встал на ноги и стараясь не отставать от спецов, побежал вместе с ними в сторону стоянки аэродромной техники.
Стоянкой это было назвать ну очень сложно – технику просто побросали ради того, чтобы самолёты могли беспрепятственно проходить по рулёжке. Трап нашёлся почти сразу. Однако переместить его до самолёта было проблемой – в двигателе машины, несущей на себе трап, не было бензина. В итоге, я просто снял машину с передачи и мы всей гурьбой начали толкать машину к самолёту.
Несколько минут усилий не прошли даром – вскоре все в теории могли ступить на подмосковную землю.
Лёша снарядил пару своих людей на поиск транспорта, но сам не пошёл.
– Ты чего?
– А? Да так, вы сказали сфоткать дым слева. Знаешь, что там?
– А должен?
– Руины жилого дома. Посмотри. – Лёха показал мне фотографию, и я сразу понял, что дело в упавшем самолёте.
– Думаешь, там кто-то стал регенератом, и борт грохнулся?
– Вполне. Так… – Лёха взял рацию и скомандовал. – Внимание всем! На территории могут быть регенераты! Действовать тихо и осторожно! В контакт не вступать!