BioShock: Восторг

Ширли Джон

Письмо прибыло по пневмопочте, Райан услышал характерный звук. Он устало поднялся и достал его, после чего вернулся к креслу.

Сел с кряхтеньем и немного повозился с конвертом. Пальцы потеряли былую ловкость.

Он развернул письмо и узнал почерк Дианы МакКлинток:

«Дорогой Андрей: Андрей Раяновский, Эндрю Райан, мистер Райан; любовник, магнат, тиран – это всего лишь три из многих сторон твоей личности. В последнее время я видела только холодную сторону: сначала ты не пришел на празднование Нового года, и я оказалась лицом к лицу со сплайсерами без тебя. Затем ты не появился в больнице, когда я лечилась после операции. Ты оставил меня и в «Форте Веселом». У тебя была какая-то «встреча»!

Так что я решила отправиться домой коротким путем. Площадь Аполлона была перекрыта: ее захватили мятежники. Но я была немного пьяна и зла, хотелось показать им весь тот вред, что они причинили мне. А может, я просто хотела, чтобы они убили меня и покончили со всем этим. Одна женщина захотела сбежать, пройти мимо сил безопасности Райана, которые удерживали повстанцев на площади, и один из твоих ручных сплайсеров указал на нее пальцем, и она буквально оказалась в огне! Я слышала об Атласе. Но тогда задумалась, что знаю все о нем лишь с твоих слов. Так что решила, что они либо убьют меня, либо объяснятся передо мной. И я подкупила часового, чтобы он позволил мне пройти. На площади Аполлона и в «Артемиде» просто ужасающие условия. Теснота и нищета. Они сказали, что до революции было почти так же плохо. Они сказали, что это все ты, твое безразличие! Надписи на стенах: «Атлас жив!» Что я на самом деле знаю об Атласе? И наконец кто-то проводил меня к нему. Они знали, что я твоя любовница или была ею, но постарались поверить мне. Атлас был удивительно скромен. Я спросила его, поднимет ли он людей на какое-нибудь восстание против тебя. А он ответил: «Я не освободитель. Освободителей не существует. Эти люди освободят себя сами». Не странно ли – это те слова, которые бы ты сказал сам! Но только когда их произнес он, я поняла. Они что-то значат. Они тронули мое сердце, Андрей! Я думала, ты великий человек. Но я ошибалась. Атлас великий человек. И я буду служить ему: буду бороться рядом с ним, сражаться против всего, что олицетворяет тебя! Я собираюсь отправиться в завтрашний рейд за едой и оружием. Я научусь сражаться, Андрей. Ты бросил меня, теперь я покидаю тебя. Покидаю ради Атласа – и революции! Диана».

Райан сложил письмо и порвал его на мелкие клочки. Он позволил им разлететься по полу, а сам взял мартини, но внезапно потерял самообладание и метнул стакан так, что тот разбился о панорамное окно. Мокрые блестящие осколки скользнули вниз, по пылающим шпилям города…

20

Депо Атлантического экспресса, чертежная

– Тут должен быть не я, а ремонтная бригада, – заворчал Билл и наклонился, чтобы рассмотреть трещины на изогнутой металлической стене технического сточного туннеля. – У них в команде этот чокнутый сплайсер, который вроде как собирался лазить по стенам и чинить протечки там, куда они добраться не могут. Ума не приложу, что случилось с этими лодырями…

Карлоский пробормотал:

– Думаю, я вижу твою ремонтную бригаду…

Билл выпрямился и подошел к Карлоскому. Теперь они вместе смотрели через окно в отделение пневмопочты. В темной, едва освещенной комнате были раскиданы неотправленные письма. И трупы – несколько человек в рабочих комбинезонах неподвижно лежали на полу, точно приклеенные к нему собственной кровью. Все они, похоже, были зарезаны каким-то острым лезвием.

Билл вздохнул, его желудок сжался от этого зрелища:

– Да. Не вижу тут сплайсера. Может быть…

Карлоский кивнул, задумчиво поглаживая царапину на своем Томми-гане:

– Не такие хорошие рабочие эти сплайсеры, – произнес он сухо. – Они сходят с ума, они убивают. Человек не доведет работу до конца, если его будет одолевать сумасшествие и жажда убийства. – Через несколько мгновений он пожал плечами и

добавил: – Пока убийство не его работа.

– Что ж, я составлю список трещин и протечек и отправлю сюда команду в сопровождении констеблей, – сказал Билл. – Мы не можем рисковать… – он замолчал, уставившись на маленькую фигуру в платьице. Девочка двигалась в полутьме сортировочной комнаты пневмопочты. Загремели стальные ботинки, огромный металлический силуэт возник позади нее.

Большой Папочка и Маленькая Сестричка. Она весело скакала с огромным шприцем в одной руке и напевала песенку, слова которой они не могли толком расслышать. Что-то о «мистере Пузырьке» и «ангелах». Ее огромный компаньон тяжело ступал рядом.

Билл и Карлоский с неприятной смесью зачарованности и отвращения смотрели, как маленькая девочка присела на корточки рядом с неуклюже распластавшимся, лежавшим на животе трупом и вонзила иглу в его шею. Она что-то сделала со шприцем, счастливо щебеча самой себе, и он начал светиться от извлеченного АДАМа.

Билл подошел ближе к окну и наклонился, чтобы получше рассмотреть Маленькую Сестричку:

– Карлоский, это Маша?

Карлоский тяжело вздохнул:

– Да, может быть, может, нет. Для меня все Маленькие Сестрички похожи.

– Если это она, я обязан вернуть ее родителям, это мой долг!

– Мы пытались, Билл! Ты говорил со множеством людей – никто не поможет.

– Вот поэтому-то придется сделать все самому прямо сейчас…

– Пожалуйста, не спорь с Большим Папочкой, Билл… ох, здесь сплайсер!

Сплайсер-паук карабкался по потолку вниз головой прямо над Маленькой Сестричкой. В одной руке он держал кривое лезвие. Он болтал сам с собой, но оконное стекло приглушало звук.

Маленькая Сестричка встала, повернулась к Большому Папочке, и лезвие рассекло воздух рядом с ней как бумеранг. Оно пронеслось так близко от головы девочки, что срезало прядь волос, которая медленно упала на пол. Лезвие описало круг по комнате и вернулось к сплайсеру, он аккуратно поймал его за ручку, хохотнув при этом.

Защитник Маленькой Сестрички отреагировал немедленно. Большой Папочка ступил в пятно света, поднял клепальный молоток, направив его в сторону потолка, и выпустил долгую очередь из заклепок в сплайсера-паука. Расстояние между ним и целью оказалось столь небольшим, что заклепки буквально разорвали мутанта напополам. Верхняя и нижняя половина висели на потолке… раздельно, нижняя держалась ногами, верхняя – руками, из обеих частей хлестала кровь. Затем они тяжело грохнулись на пол.

Маленькая девочка счастливо захлопала.

– Ты видишь? – прошептал Карлоский. – Свяжешься с ней – закончишь, как он!

– Я должен попробовать, – ответил Билл. – Может, если ты его отвлечешь, я смогу схватить ее…

– Ох дерьмо, Билл, сукин ты сын, ублюдок! – сказал Карлоский и пробормотал еще какое-то проклятья по-русски. – Ты меня угробишь!

– Я верю в твой дар самосохранения, приятель. Давай, – Билл пошел к дверям сортировочной комнаты пневмопочты. Но он колебался, раздумывая, как бы Элейн хотела, чтобы он поступил. Она хотела бы, чтобы Машу спасли (если эта Маленькая Сестричка на самом деле Маша), но не хотела бы, чтобы он рисковал вот так. Но другого шанса, скорее всего, уже не представится.

Билл открыл дверь, отступил и присел у стены, махнув Карлоскому:

– Сделай это. А потом беги…

Карлоский выругался по-русски еще раз, но вскинул Томми-ган и выстрелил в Большого Папочку короткой очередью. Такая атака не смогла бы убить это, да Карлоский и не стал бы навлекать на себя гнев своего работодателя уничтожением дорогостоящего киборга. Зато это привлекло внимание Большого Папочки. Неуклюжий металлический голем повернулся и помчался к источнику угрозы как разгоняющийся грузовой состав. Карлоский уже рванул прочь, проклиная Билла набегу. Большой Папочка пролязгал мимо МакДонага, не заметив, как тот сидит на корточках у двери.