Бирон
Шрифт:
Остерман написал:
«Доверяйтесь мне, Ваше Высочество. Принимайте все условия, сколь бы они ни были унизительны. Остерман».
— Вот, Бирон, — сказал он, подавая «конюху» письмо. — Я надеюсь, что Анна Иоанновна поверит мне. До сих пор Остерман еще никогда не бросал своих слов на ветер.
Бирон взял и поцеловал записку, после чего воскликнул:
— Остерман, только теперь я вполне уверен, что Анна сделается императрицей! Раз вы написали это — все кончено.
— А вот как… — И Остерман стал подробно посвящать Бирона в свой хитроумный план.
VIII
«Заколдованный сон»
Страшная снежная буря при двадцатипятиградусном морозе злобно выла и ревела над Москвой. Это была такая ледяная завируха, какой первопрестольная и не помнила. Суеверным москвичам в завывании ветра чудилось похоронное пение по скончавшемуся от «черной смерти» императору.
Было около часа ночи, когда к заставе, охраняемой часовыми с ружьями, подъехала крытая повозка-сани.
— Стой! — послышался сквозь завывание ветра грозный окрик часового. — Кто едет?
Кибитка покорно остановилась перед сверкнувшим штыком, из нее не торопясь, спокойно вышел человек, закутанный в огромную меховую шубу.
— Ты часовой? — спросил он ломаным языком.
— Да, часовой, — довольно грубо ответил страж.
— Где твое начальство? Где господин сержант? — резко спросил проезжающий.
— Там они! — указал часовой на освещенные окна небольшого каменного домика.
Проезжий направился туда, но часовой и тут преградил ему дорогу.
— А вы кто будете? Я не могу пропустить вас туда, — решительно заявил он.
— Я — кто? Я, любезный, придворный доктор и приехал к твоему начальству по распоряжению его сиятельства князя Голицына.
Часовой подтянулся.
— Коли так…
Незнакомец (это был Бирон) отстранил часового и вошел в караульную.
Тут было нестерпимо жарко, пахло добрым кнастером и вином. За небольшим столом сидели трое офицеров в расстегнутых мундирах. Они весело хохотали и опорожняли стаканы с вином.
— Что вам угодно? — увидев Бирона, вскочил старший из них, наскоро застегивая мундир. — С кем имею честь?
— Я доктор Эйхенвальд, господа офицеры, а явился я к вам потому, что мне надо произвести дезинфекцию… Вам ведь известно, от какой болезни изволил скончаться государь император?
«Доктор» при слове «император» почтительно снял свою меховую шапку.
— Разумеется, мы знаем, господин доктор: от черной оспы, — в один голос ответили караульные офицеры.
— Так вот, ввиду того, что это болезнь очень заразная и может не только распространиться по всей Москве, но и выйти за ее пределы, мне начальствующими лицами приказано обеззаразить все заставы. Я полагаю, что вы будете сами рады этому, так как кому же приятно умереть в столь цветущем, как ваш, возрасте от страшной черной болезни?..
— Черт возьми, это — правда! — воскликнул один из офицеров. — Брр! Что может быть отвратительнее такой гадости?
Бирон потирал руки от холода.
— Итак, я сейчас приступлю… Но я так замерз, что у меня не действуют руки! — воскликнул он.
— Так не угодно ли, господин доктор, стаканчик винца? — обступили Бирона офицеры.
— С удовольствием! Вы думаете, что мы — доктора-немцы — только одни лекарства употребляем вовнутрь? О, нет!.. Что может быть лучшего, как стакан-другой вина?!
Эти слова были встречены криками одобрения. «Доктору» налили огромный стакан токайского, и он выпил его с наслаждением.
— Молодец, доктор! Умеете пить! — захлопали в ладоши полупьяные офицеры.
— Ну а теперь за работу! — Бирон вынул большую бутылку из кармана шубы и маленький «распылятор». — А где тот часовой, который стоит у заставы? Позовите, господа, и его. Пусть и он избежит опасности заразы.
Один из офицеров вскоре привел часового.
— Я буду опрыскивать каждого по отдельности, — сообщил Бирон. — Не беспокойтесь: эта жидкость не ядовита; она не испортит ваших мундиров.
«Доктор» Бирон стал поочередно переходить от одного офицера к другому, обильно опрыскивая их таинственной жидкостью. Незаметно он выплескивал большое количество ее на полы мундиров офицеров.
Лицо часового, дожидавшегося своей очереди, выражало страх. Он был убежден в глубине души, что эта самая жидкость и есть та страшная зараза, от которой может приключиться смерть.
— Ну и тебя теперь опрыснем! — улыбнулся «доктор» и стал обливать часового огромной струей.
Какой-то особенно противный, удушливо-сладкий запах распространился по комнате.
— Я думал, что пахнуть будет хуже! — воскликнул один офицер.
— Действительно, карболка благоухает куда ядовитее!
— А это что же за средство, доктор? — вмешался третий офицер.
— Новое средство, господа, — усмехнулся Бирон. — А теперь посидите спокойно… так полагается! — предложил Бирон, а сам незаметно всунул себе в обе ноздри куски ваты…
— Ах! — послышался испуганный голос одного из офицеров. — Что это со мной? Мне дурно!.. Голова кружится.