Бирюзовая тризна
Шрифт:
— Д-да… Ну да, конечно.
— Ты смотрела в видоискатель и снимала. Что ты видела в видоискателе? В подробностях!
— Не кричи на меня! Я видела Джой Хэррис! Наверное, она пробралась на нос через маленькую кабину, помнишь ее? Она… она лежала на боку, подперев одной рукой голову, и смотрела прямо вперед. Я еще мельком подумала, что фигурка у нее славная, не отнимешь. Немного маленькая, но все на месте. На ней были трусики от бикини, темно-синие или сине-зеленые, ткань переливалась на солнце. Топ лежал рядом, на люке. Ее светлые волосы были темнее обычного и, кажется, мокрые — она, наверное, вымыла их, она была крашенная блондинка, не натуральная.
— Она влезла в кадр целиком?
— С
— А ты ничего не задела?
— Нет, успокойся, она не видела меня. Говард дрых без задних ног. Да и я вышла только глянуть, не сбились ли мы с курса — я не доверяю автопилоту. У меня на этот случай есть одно приспособление — петля, я ею закрепляю штурвал. Все было в порядке, и я вышла на палубу, прошла у левого борта — и вдруг вижу ее. Она лежала ко мне спиной, так что я могла подобраться поближе. Вот, видишь этот кадр? Люк снят с более близкого расстояния. А меня не было видно, я стояла за углом большой каюты. У меня были теперь настоящие доказательства, понимаешь? Я хотела снять ее лицо, и думала, как бы мне окликнуть ее, чтобы она подскочила и обернулась, а я бы ее тут же «щелкнула». И тут я заметила при переводе кадра цифры «11», и поняла, что у меня остался последний. Пока я раздумывала, как лучше сделать, она встала и принялась надевать топ. Я тут же спряталась. А когда выглянула снова, увидела, что она стоит у самых перил. Вот здесь. Ну я и сняла ее напоследок. Ее волосы очень красиво развевались по ветру. И тут она то ли услышала меня, то ли почувствовала, и обернулась, прежде, чем я успела спрятать фотоаппарат. Я тут же удрала. Что в этом было такого? Это была моя яхта, мой фотоаппарат и мой несчастный брак. Так что я убежала, не извиняясь.
— А девять предыдущих кадров на пленке сняла тоже ты?
— Ну да. Это снимки с Санта-Круз, порт, яхты и все такое. Там был один потрясающий катамаран из Хустона — вот он — самый большой из всех, какие я видела. Я даже не знала, что такие бывают. Видишь? А на этих двух Говард… Да, это все с Санта-Круза.
— Ну так и что же дальше с пленкой?
— Я же тебе уже говорила…
— А теперь в подробностях.
— Господи, ты невозможное существо! А, так ты же знаешь об этом. Тем лучше, тем лучше… Ну, так я сбежала вниз. Ты сам знаешь, когда кончается пленка, она сматывается на пустую кассету, а наружу остается торчать маленький засвеченный хвостик. Ты раскрываешь фотоаппарат, вытаскиваешь кассету с хвостиком и заряжаешь новую пленку. Я так и сделала. А кассету положила в одно потайное местечко, о нем никто, кроме меня не знает.
— Звучит убедительно.
— Выглядит тоже. Моя музыкальная шкатулка. Ты ее знаешь, та, которую открываешь, а так кружится маленькая балерина. Тебе кажется, что ты смотришь прямо на нее, внутрь шкатулки, но на самом деле так только кажется из-за фокуса с зеркалами. Музыка называется "Вариации на тему «Лары», и в шкатулке есть специальная кнопочка. Если ее нажать, шкатулку не закроешь, только сломаешь, так что я всегда узнаю, лазал ли в нее кто-нибудь без меня. Эту пленку никто, кроме меня не трогал, если ты это имеешь в виду. Господи, да если бы трогал, все бы тут же встало на свои места! Когда мы прибыли в Форт-де-Франс, я вынула пленку из шкатулки и не выпускала ее из рук, пока мне ее не проявили в маленьком салончике.
— И так ты поняла, что девушки на яхте не было.
— Да нет же, Трев, я ничего не поняла! Я не знаю, чему верить. Когда я забрала пленку, просмотрела ее и увидела… что ее просто нет на этих трех кадрах, мне весь мир показался черным. Черным в маленькую сверкающую крапинку. Наверное, я чуть было не потеряла сознание. У меня и сейчас так иногда
— А что с теми голосами, которые ты слышала?
— Ну что, голоса, как голоса. Ну да, я их слышала. Каждый может слышать голоса. Все сумашедшие время от времени слышат голоса.
— И всегда именно той девушки?
— Да. Джой. Мне ни разу не удалось различить слова. А смех был точно ее. Вернее, ее и Говарда — они смеялись и болтали. Еще что-нибудь?
— Да нет, пока вполне достаточно.
— Тогда я хочу выпить.
Она ненадолго вышла и вскоре появилась с бокалами в руках. Садясь рядом со мной на диван, она так взмахнула руками, что расплескала половину на пол. Заметив это, Гуля хихикнула и бросила в лужу какую-то тряпку. А секундой спустя помрачнела и выпалила:
— Я знаю, что ты хочешь меня спросить! Да, да, да, черт возьми, этот сукин сын пытался переехать меня «Ланью».
— Ты думаешь, он тебя видел?
— А почему нет? Было уже не так уж и темно. Я-то видела его великолепно!
— И ты думаешь, он нарочно вильнул яхтой, чтобы ты слетела за борт?
— Разумеется!
— Но он сбросил тебе спасательный круг. — Я думаю, у него просто кишка была тонка. Он скинул меня в воду, потом испугался, ударился в панику и тогда бросил круг. Но пока разворачивался и шел обратно ко мне, видно, набрался решимости все же переехать меня, по крайней мере, ободрал мне корпусом колено. А потом опять испугался в последний момент и бросил мне обрывок каната. Как подачку.
— Он об этом не упоминал.
— И в самом деле, чего это он.
— Он сказал, что произошло еще кое-что, и что об этом ты расскажешь мне сама, если захочешь.
— Я же говорю, с винтовкой было тоже самое. Ее давным-давно купил отец — обороняться от акул, на всякий случай. Она хранилась в алюминиевом ящике сбоку от всех инструментов. Там было еще несколько запасных обойм. Он научил меня обращаться с ней еще когда мы вышли в первый раз, на «Телепне». Это «Ремингтон-700». Вот только калибр я не помню.
— Может быть, тридцать восьмой?
— Точно! Знаешь, иногда друзья позволяют себе не слишком умные шутки с оружием, особенно если вы не в порту, где каждый даст за это по шее, а на собственной яхте в открытом море. Нам была еще примерно неделя пути до Гонолуну, стоял мертвый штиль, мы делали около шести узлов — самый экономный режим в смысле горючего, — на автопилоте. Я сидела на крыше, спиной к корме, сушила волосы на солнышке. БА-А-БАХ! Прямо из ниоткуда! Я подскочила, обернулась — что ты думаешь, он стоял у меня за спиной, футах в восьми от меня! В одной руке у него была винтовка, а в другой пара каких-то пустых жестянок. Физиономия у него была самая ошеломленная. Он сказал, что просто хотел разрядить ее. Он, мол, не знал, как вытащить патроны. Во всяком случае, стреляя, он направил ствол вверх, сказал он. Но я очень хорошо знаю звук выстрела вверх. Да еще при шумящих двигателях. Он скорее похож на бамм. Или на бух. Но никак не на БА-БАХ. Я до сих пор плохо слышу этим ухом. Трев, я уверена, что пуля прошла в нескольких дюймах от моей головы.
— И как он это воспринял?
— Он был шокирован. Пожалуй, даже слишком шокирован. Он кричал. Он размахивал руками. Он только собирался попросить меня кинуть эти жестянки за борт, ничего больше. Я сидела наверху, я бросила бы их дальше, чем он. Я бы кинула их с носа, а он поймал на корме, их не надо было бы мыть, вот и все…
— И именно тогда ты решила, что оставишь яхту в первом же порту?
— Нет, не тогда.
— Что-то еще успело произойти за эту неделю?
— Ох, да нет, я не это имела ввиду. Я хочу сказать, я уже почти решила еще раньше, до винтовки. А может, еще раньше этого моего дурацкого падения и голосов, и девчонки, которой не было на яхте…