Биржевой дьявол
Шрифт:
— Мне неприятно думать о своей дочери, как о товаре, — сказал Луис.
— Вполне понятное чувство. На этом похитители и будут играть. Они сделают все, чтобы вы решили, что имеете дело с закоренелыми садистами, готовыми изуродовать вашу дочь за просто так. Но киднепперы обычно очень рациональные люди. Им нужен выкуп. Моя работа заключается в том, чтобы напоминать вам об этом, обеспечить бесперебойность нашей коммерческой операции и сделать так, чтобы Изабель вернули в целости и сохранности за как можно меньшую сумму.
Он прикоснулся
— Я был консультантом при шестнадцати похищениях. Во всех случаях, кроме двух, жертвы были возвращены живыми. Так что шансы в вашу пользу.
Луис нахмурился.
— Но она… то есть они с ней…
Нельсун прервал его.
— У нас нет возможности узнать условия содержания. Придется положиться на удачу. Но они ее не тронут. Насколько мне известно, этого никогда не делают.
Лицо Луиса немного прояснилось. До сих пор мысль об изнасиловании, слава Богу, даже не приходила мне в голову. Но рано или поздно я подумал бы и об этом и сейчас обрадовался словам Нельсуна.
— Вам самому нужно решить, сообщать ли о случившемся в полицию, — продолжал он. — Я со своей стороны очень советую это сделать. Они тогда будут держаться на расстоянии и не станут вмешиваться в ход переговоров. Если мы откроем перед ними все свои карты, то шанс, что они случайно влезут во что-то в самый неподходящий момент, значительно уменьшится.
Луис колебался.
— Но если сами похитители потребуют от нас не связываться с полицией?
— Скорее всего, они так и сделают. Но полиция будет вести себя сдержанно. А вот прессу стоит держать от всего этого дела как можно дальше. Чем меньше людей в курсе, тем лучше.
— Насколько велик этот лес? — спросил я. — Полиция в состоянии их разыскать?
Нельсун покачал головой.
— Практически нереально. Когда ты исчез, бандиты наверняка оттуда убрались. Но возможно, удастся что-то выяснить, если найти место, где стояли палатки.
Луис кивнул.
— Хорошо. Полиции мы сообщим. А что дальше?
— Дальше мы будем ждать, пока похитители свяжутся с нами. Это может произойти сейчас, а может — через несколько дней.
В этот момент в комнату влетела Корделия и бросилась к отцу. Он обнял ее и прижал к себе, словно защищал от невидимой опасности. Лицо его по-прежнему было спокойным, но он долго не отпускал дочь.
Встретившись со мной глазами, Нельсун незаметно кивнул, и мы вышли небольшую гостиную, где стоял телевизор.
Нельсун повернулся ко мне.
— Пока он держится хорошо. Старая закалка. Но это не надолго. Сложно сохранять спокойствие, когда речь идет о твоей дочери.
— Бесспорно.
— Вы ее друг?
Вопрос прозвучал вполне невинно, в отличие от взгляда, который его сопровождал. Я кивнул, предоставив Нельсуну самому делать выводы.
— Мы работаем вместе. Кажется, наша фирма имеет страховку на случай похищения.
— Такая страховка в Бразилии практически не имеет силы. Но я знаю кое-какие лондонские фирмы, работающие в этой области. Передайте
— Хорошо.
Я подумал о том, что нам приходится целиком доверять мнению этого человека. Но Рикарду утверждал, что существуют разработанные процедуры для таких случаев, и я был рад, что здесь есть кто-то, кто с ними знаком.
Еще один вопрос непрестанно мучил меня.
— Я бежал, оставив ее одну. И чувствую себя жуткой скотиной. Наверное, надо было остаться там. Как-то помочь…
Нельсун успокаивающе похлопал меня по руке.
— Чувство вины — одна из первых и самых обычных реакций семьи и друзей на похищение. Вины за то, что они должны были сделать что-то, чтобы предотвратить случившееся. Такое чувство — не просто потеря времени. Оно может помешать мыслить рационально и делать нужные шаги по освобождению человека.
— Но если бы я остался с ней, я мог бы ее как-то приободрить. Помочь ей пройти через все это.
Нельсун понизил голос.
— Честно говоря, Ник, вам здорово повезло. Изабель в безопасности. У нее богатый отец, готовый в любой момент внести за нее выкуп. А вы? Вас они могли убить просто для того, чтобы показать серьезность своих намерений. Поверьте, вам куда лучше быть здесь.
По моему телу прошла дрожь. Наверное, Нельсун прав. Но я бы сделал все, все что угодно, только бы вызволить Изабель.
Остаток дня я провел в квартире Перейры. Приходил представитель полиции, назвавшийся да-Силвой, — в таком же помятом костюме и с таким же кричащим галстуком, которые носят сыщики на всей планете. Как и предполагал Нельсун, он согласился пока ни во что не вмешиваться. Да-Силва расспрашивал меня около часа, выуживая все детали, которые я мог вспомнить. К телефонной линии подключили подслушивающее устройство.
Ожидание всегда невыносимо, а ведь еще все только начиналось. Луис безуспешно пытался заниматься делами банка. Он бесцельно слонялся по квартире, беря в руки то одни, то другие документы.
Корделия осталась с нами. Какое-то время она делала вид, что читает, но потом сдалась, включила телевизор в соседней гостиной и, не моргая, уставилась на экран.
Я чувствовал себя прескверно. Хотя прошлую ночь я ни разу не сомкнул глаз, сна не было. Мне хотелось кричать, вопить, делать что-то.
Меня обуревали отвратительные мазохистские мысли, и я ничего с этим не мог поделать. Я цеплялся за воспоминания об упоительных минутах, которые мы провели вместе, так, словно эта ниточка могла меня привести к Изабель. Конечно же, это было глупо. Скорее всего, ее отпустят, не причинив ей никакого вреда, и мы снова увидимся. Но страх не отпускал меня.
Нельсун тоже был здесь, но старался оставаться незаметным. Ему удалось связаться со страховыми брокерами в Lloyds, занимавшимися полисами Dekker. Нельсуна там знали, и это было для меня хорошей новостью. Страховая компания была готова выплатить сумму в размере до миллиона долларов.