Шрифт:
Из чахлого перелеска бешеным карьером вылетели трое и поскакали через мокрый после дождя луг. Копыта их хрипящих лошадей сбивали пушистые венчики васильков и приминали плети живучего горько-дурманного полынного цвета. Следом за ними из леса вынырнули преследователи. Около двух десятков верховых рассыпались цепью и, стреляя прямо с седел, погнали беглецов к реке, извивавшейся за лугом.
Пригнувшись к конским гривам, трое преследуемых отчаянно хлестали роняющих хлопья бело-розовой пены лошадей.
Вода успела лишь лизнуть подошвы Сергеевых сапог, когда конь под ним вздрогнул и, дико заржав, начал крениться назад и вбок. Чтобы не оказаться придавленным раненной лошадью, Сергей спрыгнул и тут же, поскользнувшись, погрузился с головой в илистую взвесь мелководья. Вынырнув, он увидел, что его напарник уже добрался до середины реки. Если спасется хотя бы Крюков, возможно, он сумеет устно передать какие-то сведения командирам окруженных первой и третьей дивизий. Письменное донесение лежало в его, Сергея, планшете и было уже изрядно мокрым.
Вокруг засвистели пули, вынуждая его снова нырнуть. Плыть было неудобно: разглядеть хоть что-то в мутной воде не удавалось, тяжелые сапоги тянули на дно. Вынырнув еще раз, Сергей увидел красных в воде уже совсем близко и понял, что переплыть реку прежде, чем его настигнут, он никак не успеет. Вдохнув побольше воздуха, он нырнул и повернул назад, забирая сильно левее, в надежде вынырнуть несколько в стороне от преследователей, там, где в прибрежных камышах он успел заметить пару рыбацких лодок.
Под водой он сорвал с себя промокший насквозь планшет и попытался сдернуть так мешавшие ему сапоги: правый слетел легко, но левый никак не поддавался, и Сергей так и поплыл в нем дальше. Нехватка воздуха разрывала легкие, в ушах гудело, сердце стучало набатом, но он терпел и плыл, боясь вынырнуть раньше, чем достигнет спасительных камышей. Наконец, руки его задели длинные гибкие стебли, и Сергей, перевернувшись на спину, рискнул высунуть из воды лицо. Открытым ртом он жадно хватал воздух и прислушивался к окружающим его звукам. Над головой маячили светлые метелки осоки, вдали слышался плеск, крики и ругань.
Очень медленно и осторожно Сергей поднял из воды голову и осмотрелся. Скрытый прибрежными зарослями, он увидел, как двое красноармейцев под руки вытаскивали из воды Крюкова, волочившего за собой левую ногу и оставлявшего на воде быстро растворявшийся красный след. Часть красноармейцев пыталась высмотреть его самого с берега в то время, как другая группа прочесывала мелководье. "Ушел! Утоп..." - слышались ему обрывки фраз. Осторожно нагнувшись, он снял второй сапог и скрючился за кочкой осоки, надеясь переждать облаву.
– Вылезай!
– резкий возглас за спиной заставил Сергея вздрогнуть.
– Искупался, и будет.
Обернувшись, он уткнулся в дуло наставленной на него винтовки. В трех шагах от него по колено в воде стояли двое красноармейцев. Стоявший чуть позади вложил в рот два пальца и оглушительно свистнул. "Пойма-а-али!" - крик разнесся над водой в наступившей после свиста тишине.
–
– Вылазь, говорю, ваш-благродие! Только не дури, застрелю!
"Не самый плохой вариант для меня", - подумал Сергей, но все же медленно побрел к берегу. От нырявшего вместе с ним маузера толку сейчас не было, нож из правого сапога остался где-то в реке. Пока спотыкающийся пленник и подпихивавший его в спину винтовочным дулом конвоир лезли на более крутой в этом месте берег, по кромке воды в облаке брызг и водяной пыли прискакали еще пятеро красноармейцев. Передний всадник одним прыжком взлетел на береговой откос и соскочил с лошади перед самым носом Сергея. По кожаной куртке и уверенной манере Сергей безошибочно определил в нем командира.
– Что было в планшете?
По поспешности, с которой красный, еще не успев отдышаться, задал вопрос, по напряжению, с каким он ждал ответа, было ясно, как сильно его это интересовало. Сергей помедлил, глядя в глаза своему противнику и размышляя. Так и не придумав ничего толкового, он ответил:
– Письмо от жены.
– Зачем же топил тогда?
– за тихим вкрадчивым голосом краскома[1] слышалась с трудом сдерживаемая ярость.
– Нечаянно уронил.
– Нечаянно, значит...
– красноармеец нарочито медленно вытащил из кобуры наган и направил в грудь Сергею.
– А твою любушку, случаем, не генералом Эрдели кличут?
Ответить Сергею на это было нечего, а потому он молчал, продолжая исподволь рассматривать своего оппонента. Тот был еще довольно молод, не старше его самого. Из-под лихо заломленной на бок кубанки торчал светлый льняной чуб, липнувший к взмокшему от долгой гонки лбу, между выгоревших бровей залегла не по возрасту глубокая складка. Сергей разглядел и то, как побелели костяшки сжимавших наган пальцев.
– А может быть, даже и самим Деникиным величают?
Произнося последние слова своего вопроса, белоголовый размахнулся и рукояткой револьвера ударил пленного по лицу. Голова Сергея дернулась в сторону, левая скула вспыхнула огнем, а перед глазами рассыпались искры. "Началось помаленьку, - пронеслось у него в голове.
– Надо было еще в лесу стреляться".
– Кто? Куда ехали?
– Поручик Сергей Лисовский, первая конная дивизия.
– Сам вижу, что поручик. Так куда же вы, господин поручик, направлялись со своим отрядом?
– Разведка местности.
– Впятером в глубоком тылу неприятеля? Ну да, обычное дело, - краском уже не пытался скрывать свое раздражение.
– Мы заблудились.
– Хватит ваньку-то валять! Заблудились они...
Левой свободной рукой командир двинул Сергея в живот, а стоявший сбоку красноармеец вытянул согнувшегося пленника прикладом винтовки по спине. Уже стоя на коленях Сергей почувствовал сильный пинок под ребра и свалился на бок, пытаясь прикрыть руками хотя бы голову. Но ударов больше не последовало. Убрав ладони от лица, он увидел, что допрашивавший его командир отвернулся и смотрит в сторону реки. Оттуда размахивая чем-то над головой и громко крича, скакал еще один красноармеец. Уже через мгновение Сергей разглядел, что именно тот держал в руках, и выругался сквозь зубы.