Бист Вилах. История одного Историка. Часть III: Наместник
Шрифт:
Рядом с Мишелем стояли Озанн де ла Терра и Жан де Борн. Если француз был один, то испанец привёл с собой двух смуглых мавританок, облачённых в пышные восточные одеяния. Видимые различия имелись и в облике двух рыцарей. Испанец укутался в богатую тунику цвета восходящего солнца и, судя по всему, чертовски модные шаровары. Руки его покрывали золотые браслеты, а на шее красовался внушительных размеров крест на броской цепочке. Жан де Борн, напротив, отличался подчёркнуто благородной бедностью. Кольчугу он так и не снял, лишь сменил охотничье сюрко на тунику свободного кроя.
Мишель тоже принарядился: гарнизонные латы сменились узкой котарди. Лохматая грива рыжих волос была тщательно и аккуратно расчёсана. Однако оба француза напоминали лишь два маленьких метеора рядом с величественной кометой – до богатства и шика Озанна им было далеко.
Два других рыцаря оказались статными гордыми господами, коих в современном
Сначала Дариор немного замешкался, не зная, как вести себя с дамами, умершими за несколько веков до его рождения. К счастью, вовремя подоспел внимательный Мишель и поклонился первым, тем самым продемонстрировав наместнику, как это делается. В дальнейшем Дариор монотонно повторял все движения за своим поводырём и, судя по всему, не ударил в грязь лицом. По крайней мере, гости смотрели на него доброжелательно.
Второй шевалье казался на вид старше первого, имел прекрасную осанку, был плотно сбит и широкоплеч. Его лицо отливало смугловатым оттенком, а нос напоминал погнутый в трёх местах гвоздь. Похоже, что рыцарь является выходцем с просторов Южной Европы или Малой Азии. Предположение подтвердилось, как только шевалье назвал своё имя:
– Деметрий из Каллифеи. А это моя жена Персефона, – он указал на статную серьёзную женщину, заполнившую собой, казалось, всё пространство вокруг, и внезапно улыбнулся со всем радушием. – Да мы с вами виделись, Дариор! Помните – на Родосе, в порту? Отец показывал вам двупалубные галеры.
«Вот тебе раз!» – подумал Дариор, вежливо улыбаясь. Выходит, кое-кто из обитателей замка всё же знает наместника. А вот сам наместник их даже мельком не видел.
Видимо, по лицу Дариора разлилась слишком уж доброжелательная мина, поскольку Мишель тут же поспешил вмешаться в разговор.
– Вы жили на Родосе, Деметрий? – спросил он, искусно изображая любопытство. – Вы никогда не рассказывали!
– Нет-нет, увы, башни великой Родосской крепости я видел лишь дважды, – посетовал Деметрий. – Я ведь врач, и дом мой находится около Линдоса. Тоже славное местечко, скажу я вам! И работать там удобнее, чем на Родосе.
Деметрий оказался чрезвычайно разговорчивым господином и о встрече с Дариором вскоре забыл, тем самым избавив того от лишних неудобств.
Когда, наконец, гости расселись за длинным обеденным столом, а виночерпий принялся чинно разливать вино, Мишель обеспокоенно тронул Дариора за плечо. Наместнику полагалось место в центре, перед гербовым гобеленом. А начальник гарнизона расположился по правую руку от него, в непосредственной близости.
– Как вы себя чувствуете? – проникновенно спросил Мишель.
– Лучше, – соврал Дариор, – однако моё положение затруднительно. Если честно, я так и не вспомнил этого Деметрия из Каллифеи.
– Я заметил. Однако не беспокойтесь раньше времени. Повезло, что вы бывали на Родосе всего раз и рыцарский гарнизон замка, состоящий в основном из выходцев с Родоса, вас не знает.
Дариор удивился.
– Я думал, здесь проживают в основном французские дворяне.
– Так-то оно так. Однако многие до отправки сюда жили именно на Родосе. Ну, вот хотя бы взгляните на Винсента, – он указал на рыцаря, сидевшего за дальним концом стола. – Родился в Бурже и рос тоже во Франции. Воевал с англичанами, перешагнул через позор Пуатье, одно время даже служил в карательном отряде. Потом перебрался на Родос и прожил там под стенами Великой цитадели три года, пока его не отправили сюда.
Мишель отпил вина и придвинул к себе окорок. Признаться, яства здесь были отменные. Шеф-повар «Ледуайена» наверняка изрядно понервничал бы, окажись он тут и узрев роскошь сих кушаний.
За столом говорили увлечённо, но всё больше на житейские темы, и к наместнику, слава богу, пока никто не лез. Так что он мог спокойно насладиться ужином и рассказом Бламбергье.
– Или вот Жан де Борн. Истинный воин во всём понимании этого слова. Сильный, храбрый, прямолинейный. Бургундцы прозвали его овернским медведем. Жан, как и многие, родился в семье обедневшего дворянина. Отец его внезапно умер, и мальчик с малолетства зарабатывал на хлеб насущный охотой и ковкой оружия. Из него вышел искусный кузнец и превосходный траппер. Вероятно, какой-нибудь простолюдин из Лотарингии ограничил бы свою деятельность этими ремёслами, однако Жан де Борн не таков. Конура кузнеца и бойня мясника не для рыцаря из славного рода. Жана влекли лязг мечей, шелест стрел и боевой храп коней на полях сражений. Поэтому, как только умерла от чахотки его мать, юноша продал
– Как подло! – не выдержал Дариор.
– О да, – кивнул Мишель, – повороты судьбы неисповедимы. И Жан де Борн испытал это на собственной шкуре. Полгода он трудился на заготовке леса в Аквитании, в качестве не военнопленного, а раба. Он и раньше обладал недюжинной силой, но благодаря опыту лесоруба развил свою мощь до небывалого уровня. В один прекрасный день он просто порвал цепи, свернул шеи стражникам, конвоировавшим его в Бордо, и убежал. Его не преследовали. Бесполезно – ищи ветра в поле!
Дариор с уважением взглянул на громадного воина. Ничего определённо жуткого в нём не было. Да, он обладал непомерным ростом, звериной бородой и гигантскими руками, однако эти черты не превращали его в монстра. Должно быть, животную мощь оттенял добродушный взгляд тёплых глаз.
– И куда же он направился после побега?
– Жана настолько огорчило предательство соратников, что он решил бросить всё и уехать в Рим, дабы уйти в веру и отречься от всего мирского. Однако богоугодным планам не суждено было осуществиться: по пути через Средиземноморье корабль, на котором плыл Жан, захватили берберские пираты. Рыцаря пленили и продали в рабство одному из алжирских вельмож. Тот, верно, польстился на силу француза и устроил его на свою галеру гребцом. Целых два месяца Жан рвал спину на пиратском судне, получая в день ломоть хлеба да кружку пресной воды. Многие не проживали на галере и недели, однако Жан оказался чрезвычайно выносливым и непокорным человеком. И Господь возблагодарил его за это. У берегов Карпатоса на берберскую галеру напал наш патрульный галиот. Жан вместе с другими пленниками поднял бунт на корабле, и это помогло иоаннитам с лёгкостью перебить пиратскую команду. После этого чудесного освобождения Жана доставили на Родос, где он пополнил ряды рыцарей Святого Иоанна. Некоторое время Жан прожил на Родосе, а потом, вслед за Великим Симоном, отправился сюда, на строительство замка вместе со своим оруженосцем, валахом Петру. Они живут здесь уже восемнадцать лет и ни о чём не жалеют.
Колоритно, ничего не скажешь! Дариор с особым вниманием взглянул на героического человека, а Мишель уже смотрел в другую сторону:
– Великий Озанн де ла Терра, – сказал он с едва заметной тенью пренебрежения, – принадлежит к славному кастильскому роду. Прославился на войне с маврами в южных частях Испании. О его лихости и распутстве ходит немало слухов. Некоторые правдивы, остальные – нет. Могу поведать вам героическую историю, которая действительно имела место. В то время Озанн служил в армии короля Альфонсо. Его кавалерийскому отряду было поручено провести разведку в тылу врага. В ходе рейда они наткнулись на укреплённую позицию на холмах. Её занимал отряд мавров в пятьсот человек под предводительством знатного эмира. У Озанна же было всего лишь пять рыцарей и сорок солдат лёгкой конницы. С такими скудными силами взять укреплённый лагерь не представлялось возможным. Товарищи убеждали Озанна отступить и запросить подкрепления, но де ла Терра решился на штурм. Дождавшись ночи, он собрал весь скот с окрестных деревень и разместил его полукругом перед вражеским укреплением. Затем прикрепил на спину каждому животному горящий факел. С факелов на спины коровам и овцам капала горящая смола, и животные понеслись вперёд, едва их отпустили. В ту ночь гулял сильный ветер, так что дикого рёва не было слышно. Поэтому маврам со своих укреплений показалось, что на них несётся огромное конное войско. Не выдержав такого зрелища, арабы побросали оружие и кинулись прочь. Тогда солдаты Озанна выбрались из укрытия и атаковали деморализованных врагов в спину. И крепость на холмах оказалась в руках испанцев.