Битва королев
Шрифт:
Гром рукоплесканий последовал за ее словами. Казалось, что потолок холла вот-вот обрушится.
Бланш почувствовала, что обычное хладнокровие изменяет ей. Она не могла понять, почему Изабелла так действует на нее, какие странные флюиды исходят от этой злобной красавицы. Но здравый смысл настойчиво предупреждал Бланш об опасности, настраивал ее против Изабеллы.
В вопросе, заданном именно ей, явно содержался намек на то, что Людовик вынужден часто и надолго покидать супругу для вершения государственных дел и вряд ли хранит ей верность, будучи
Отсюда уже недалеко до дерзкого и оскорбительного предположения, пусть и не высказанного вслух, что дети ее не от Людовика, а от случайных любовников.
В приступе внезапно нахлынувшей злобы Бланш, вспомнив, какова репутация у самой бывшей королевы английской, потянулась за платком и громко заявила:
– По правилам игры, насколько я знаю, теперь мой черед спрашивать. Прошу завязать мне глаза.
Она проследовала в центр зала и, когда ее лоб услужливая леди стянула повязкой, проверила, может ли она, подобно Изабелле, видеть что-либо из-под нижнего края платка. Оказалось, что может.
Она постояла немного на месте, как бы собираясь с мыслями, а на самом деле выглядывая, где мелькнул богато расшитый золотыми нитями алый бархатный подол.
Бланш представила, как она твердо ступит ногой на край платья Изабеллы, как опустит руки ей на плечи. Уверенная, что цель не ускользнет от нее, она задала свой вопрос.
Голос ее звенел в пространстве холла. Она чеканила каждое слово:
– Должен ли отец или мать ребенка ставить заботу о его благополучии выше собственных интересов, выше плотского вожделения и стремления к удовольствиям?
Наступила такая зловещая, мертвая тишина, что Бланш даже вздрогнула. Ей вдруг показалось, будто неведомое колдовство лишило ее слуха.
Каждому было ясно, что стрела, выпущенная королевой, метит в Изабеллу, отнявшую у дочери жениха.
Все присутствующие словно приросли к своим сиденьям и затаили дыхание, опасаясь, что кому-то из них может выпасть жребий отвечать на столь коварный вопрос. Сказать «да» означало вызвать на себя мстительный гнев Изабеллы, которая, конечно, пренебрегала своим родительским долгом.
Но Бланш осторожно, хотя и решительно прокладывала себе дорогу к намеченной цели, пока не уперлась ладонями в плечи Изабеллы. И тогда всеобщий вздох облегчения, словно ветерок, прошелестел по залу.
Изабелла разразилась хохотом.
– Взгляните, миледи, на кого пал ваш выбор! Как странно, что я нашла вас в толпе, а вы нашли меня! Не виден ли тут перст судьбы? Я не буду платить штрафной фант. Я отвечу на вопрос. И ответ может быть только один. Мы должны все делать для блага наших детей, как бы дорого это нам ни обходилось.
Ей дружно аплодировали, и никто не посмел даже тайком ухмыльнуться, ибо Изабелла обладала острым зрением и за насмешки над ней карала беспощадно.
– Мы с вами, Ваше Величество, уже отыграли свою игру. Надо дать поиграть и другим, – продолжала Изабелла. – Хьюго, супруг мой, позволь мне завязать тебе глаза.
Игра тянулась
Изабелла с улыбкой обратилась к Бланш:
– Детская забава, не правда ли? Но кое-кому она нравится. Мне больше по душе пение и трюки, которые проделывают жонглеры. Не позвать ли нам вновь артистов, чтобы они нас развлекли? Если таково будет ваше желание миледи…
Бланш согласилась, что игра действительно кажется ей глуповатой, и интересными в ней были лишь два первых вопроса. После чего занятие это стало ей приедаться.
Тогда Изабелла, хлопнув в ладоши, прекратила игру и объявила, что сейчас назовет имена рыцарей, как ей известно, обладающих и умением развлечь дам. Она много слышала о замечательном голосе и поэтическом даре графа Шампанского. Не соизволит ли он порадовать их своим пением?
Граф тут же поднялся из-за стола, отвесил глубокий поклон и подтвердил, что сделает это с удовольствием. Он взял в руки лютню и запел балладу о красавице, которую уже давно обожает издалека, он не может к ней подступиться, но никакая иная женщина не заменит ее и не доставит ему наслаждения. Она высоко и далеко, а он – несчастен.
При дворе шептались, что песню эту он сочинил про королеву Бланш, а она делает вид, будто и не знает о любви к ней графа.
Ему аплодировали, но громче всех хлопала Изабелла.
– Красивая песня, милорд, – вскричала она, – и хорошо исполнена! Я уверена, что ваша дама, услышав, как вы поете, снизойдет до вас…
– О нет, миледи, мои стихи не достигают той заоблачной вершины, где она обитает.
– Так сочините новые, еще прекраснее, чем эти! – настаивала Изабелла. – Она их услышит и не сможет отказать вам в ответной любви. Быстрее принимайтесь за дело, милорд!
Тут она вызвала в холл жонглеров, и все замелькало, заискрилось, запестрело в зале. Отчаянные прыжки, сопровождаемые безумным ритмом барабанов и почти рвущихся от яростных ударов струн гитар, заворожили гостей.
Так прошел остаток ночи.
В супружеской спальне, расчесывая свои пышные волосы, Изабелла хохотала. Хьюго вторил ей.
– Милый, любимый мой Хьюго! Тебе нелегко пришлось в этот вечер. Ты не ожидал, что я на такое способна?
– Любовь моя! – произнес Хьюго укоризненно. – Зачем надо было бедную королеву выбивать из седла?
– Подумаешь, королева! Я ее ненавижу! Высокомерная, холодная, тщеславная. Я напомнила, что она прежде всего женщина, а потом уже королева.
– И все-таки она королева Франции. Помни об этом, дорогая.
– Она королева без году неделя. Я носила корону много лет. И со мной должны обращаться соответственно. Выйдя за тебя замуж, я стала всего лишь графиней, но тем не менее я по-прежнему королева.
– Бланш короновали…
– Ну и что? Бедный Людовик! Он поступает так, как ему велят. А несчастный малыш Луи, дофин и другие дети?.. Она их нарожала неизвестно от кого… Эту женщину надо прибрать к рукам, и можно это сделать.