Битва королей. Книга II
Шрифт:
– Кровь моей крови, – сказал Чхого по-дотракийски, – это дурное место, жилище призраков и мейег. Видишь, как оно пьет утреннее солнце? Давай уйдем отсюда, пока оно и нас не высосало.
Сир Джорах Мормонт подошел к ним.
– Какую власть они могут иметь, если живут в таком доме?
– Прислушайся к словам тех, кто тебя любит, – подал голос Ксаро Ксоан Даксос из паланкина. – Колдуны – это нежить, они питаются прахом и пьют тень. Они ничего тебе не дадут – им нечего дать.
Агго положил руку на свой аракх.
– Кхалиси, я слышал, что многие входили в Пыльный Дворец, но немногие
– Я тоже слышал, – подтвердил Чхого.
– Мы кровь от крови твоей, – сказал Агго, – мы поклялись жить и умереть вместе с тобой. Мы войдем с тобой в это темное место, чтобы защищать тебя от всякого зла.
– Есть места, в которые кхал должен входить один, – ответила Дени.
– Тогда возьмите меня, – предложил сир Джорах. – Опасность…
– Королева Дейенерис войдет либо одна, либо не войдет вовсе. – Из-за деревьев вышел колдун Пиат Прей. Быть может, он все это время был здесь? – И если она отступит сейчас, двери мудрости навеки закроются перед ней.
– Моя барка ждет у причала, – заметил Ксаро. – Откажись от этой блажи, о упорнейшая из королев. Мои флейтисты убаюкают твою смятенную душу сладкой музыкой, и есть у меня маленькая девочка, чей язычок заставит тебя вздыхать и таять.
Сир Джорах угрюмо глянул на купеческого старшину.
– Ваше величество, вспомните Мирри Маз Дуур.
– Я помню ее, – внезапно решившись, ответила Дени, – и помню, как много она знала, хотя была только мейегой.
– Это дитя говорит мудро, как старая женщина, – улыбнулся Пиат Прей. – Дай мне руку, и я поведу тебя.
– Я не дитя, – сказала Дени, но все-таки приняла его руку.
Под черными деревьями было темнее, чем ей представлялось, и путь был дольше. Ей казалось, что дорожка с улицы ведет прямо к дверям дворца, но Пиат Прей свернул куда-то вбок. Дени спросила его почему, и он ответил:
– Передняя дверь ведет внутрь, но не наружу. Внемли моим словам, королева: этот дом создан не для смертных. Если твоя душа дорога тебе, делай только то, что я тебе говорю.
– Хорошо, – согласилась Дени.
– Войдя, ты окажешься в комнате с четырьмя дверями: той, в которую вошла, и тремя другими. Ступай в правую дверь и поступай так каждый раз. Если тебе встретится лестница, иди только вверх. Никогда не спускайся и входи только в крайнюю справа дверь.
– В крайнюю справа. Хорошо, я поняла. А когда я пойду обратно, нужно делать наоборот?
– Ни в коем случае. Туда или обратно, все равно. Всегда вверх и всегда в крайнюю справа дверь. Перед тобой будут открываться другие двери, и в них ты увидишь многое, что смутит тебя, – картины страшные и прелестные, чудеса и ужасы. Картины прошлого, грядущего и того, чего никогда не бывало. Обитатели и слуги дворца могут заговорить с тобой. Отвечай или молчи, как тебе угодно, но не входи ни в одну комнату, пока не придешь к приемной зале.
– Я поняла.
– Придя в палату Бессмертных, будь терпелива. Наши жизни для них не важнее, чем взмах мотылькового крыла. Слушай внимательно и запечатлевай каждое слово в своем сердце.
Когда они дошли до двери – овального зева, проделанного в стене, напоминающей человеческое лицо, – на пороге появился карлик, самый крохотный из виденных Дени. Ростом он доходил ей до колена,
– Выпей это, – велел Пиат Прей.
– И у меня посинеют губы?
– Один бокал лишь раскупорит твои уши и снимет пелену с твоих глаз, чтобы ты могла видеть и слышать истины, которые откроются перед тобой.
Дени поднесла бокал к губам. Первый глоток хотя и отдавал чернилами и протухшим мясом, но внутри ее как будто ожил. Щупальцы зашевелились в ее груди, охватили сердце огненными пальцами, вызвав на языке вкус меда, аниса и сливок, вкус материнского молока и семени Дрого, красного мяса, горячей крови и расплавленного золота. Она ощущала все, что когда-либо пробовала и не пробовала никогда… а затем бокал опустел.
– Теперь ты можешь войти, – сказал колдун.
Дени поставила бокал обратно на поднос и вошла.
Она оказалась в каменной передней с четырьмя дверями, по одной в каждой стене. Дени не колеблясь прошла в крайнюю справа. Вторая комната была двойником первой, и снова Дени повернула в правую дверь. Открыв ее, она увидела такую же комнату с четырьмя дверями. Вот оно, колдовство, – началось.
Четвертая комната, облицованная не камнем, а источенным червями деревом, была скорее овальной, чем прямоугольной, и в ней имелось шесть дверей вместо четырех. Дени выбрала правую и оказалась в длинном темном коридоре с высокими сводами. Справа дымным оранжевым пламенем горели факелы, а двери были только слева. Дрогон развернул черные крылья, всколыхнув затхлый воздух, и пролетел двадцать футов, а потом шлепнулся. Дени устремилась за ним.
Заплесневелый ковер у нее под ногами некогда играл яркими красками, и в его серо-зеленой тусклоте еще поблескивали золотые нити. Даже обветшалый, он глушил ее шаги, и это не всегда было к лучшему. В этих стенах бродили шорохи, напоминающие крысиную возню. Дрогон тоже их слышал и поворачивал на них голову, а когда они смолкали, сердито кричал. Из-за закрытых дверей доносились другие звуки, еще более тревожные. Одна ходила ходуном, словно кто-то пытался взломать ее изнутри, нестройный визг дудок из-за другой заставил дракона бешено замахать хвостом. Дени поспешила пройти мимо.
Не все двери были закрыты. Не стану смотреть, сказала себе Дени, но искушение оказалось слишком сильным.
В одной комнате на полу лежала красивая нагая женщина, а по ней ползали четверо маленький человечков с острыми крысиными мордочками и розовыми лапками, вроде того, что подал Дени «вечернюю тень». Один трудился меж ее ног, другой терзал ее соски мокрым красным ртом.
Чуть дальше Дени наткнулась на пир мертвецов. Зверски убитые, они валялись среди поломанных стульев и разрубленных столов в лужах стынущей крови. Многие лишились рук, ног и даже голов, но отрубленные руки по-прежнему сжимали кровавые чаши, деревянные ложки, куски дичи и краюхи хлеба. Над ними сидел на троне мертвец с волчьей головой, в железной короне. Вместо скипетра он держал в руке баранью ногу, и его глаза с немым призывом смотрели на Дени.