Битва на Калке. Ледовое побоище. Куликовская битва
Шрифт:
Наступил октябрь. Ночи стали заметно длиннее.
В одну из октябрьских холодных ночей Свирята вышел из дому с ножом за голенищем сапога, решив подстеречь Бедослава в переулке недалеко от Славной улицы. Он загодя проследил за Бедославом и знал наверняка, каким путем тот отправится на рассвете ко княжескому подворью.
Бедослав всегда подымался чуть свет, а то еще и затемно, чтобы не опоздать к утреннему разводу караулов. Гридничий Данислав, хоть и благоволил к Бедославу, но спуску не давал и ему, наказывал строго за малейшую провинность.
В это утро Бедослав, как обычно, вышел за ворота, когда петухи
Бедослав быстрым шагом шел знакомой дорогой, зябко кутаясь в свой воинский плащ. Было довольно холодно, дул пронизывающий ветер, срывающий желтые листья с берез и кленов. Сапоги Бедослава глухо топали по бревенчатой новгородской мостовой; такой деревянной вымосткой были вымощены все главные улицы Новгорода и даже некоторые переулки. Иногда за высоким тыном начинал лаять чей-то пес, потревоженный шагами Бедослава.
Луны на небе не было, поэтому было темно. Первые солнечные лучи еще не пробились над дальним лесом на востоке.
Бедослав вышел на улицу Славную и прибавил шагу: эта длинная улица приведет его к торговой площади, от которой и до княжеского подворья недалеко. Прохожих в такую рань еще не было.
Проходя мимо Дубошина переулка, Бедослав споткнулся о выступающий из настила край осинового бревна. Он чертыхнулся себе под нос, потеряв равновесие и неловко взмахнув руками. В этот миг из переулка выскочил человек в темном плаще и шапке, надвинутой на самые глаза. Подскочив вплотную к Бедославу, он ударил его ножом в живот, целя правее, прямо в печень. Бедослав согнулся без вскрика и стона. Он обеими руками схватил незнакомца за руку, держащую нож. Почувствовав железную хватку рук Бедослава, незнакомец постарался вогнать нож поглубже тому в живот, но острие ножа уперлось в какую-то непробиваемую преграду.
– Не трудись, приятель! – с усмешкой проговорил Бедослав. – У меня кольчуга под одеждой. Ты кто?
Бедослав сорвал с незнакомца шапку и узнал мясника Свиряту.
– Вот так встреча, сосед! – Бедослав вырвал нож из руки Свиряты. – Ты почто напал на меня, негодяй? Кто надоумил тебя на это? Отвечай!
Бедослав двинул Свиряту кулаком в челюсть. Тот отлетел к забору.
Постоянно имея дело с ножами по роду своей деятельности, Свирята был необычайно ловок в обращении с ними. Вскочив на ноги, Свирята бросился на Бедослава, хотя ростом и силой заметно уступал ему. Делая обманные движения руками, Свирята выхватил из рукава другой нож и метнул его в Бедослава. Просвистев рядом со щекой Бедослава, нож вонзился в бревенчатую стену дома.
Свирята был полон такого озлобления, что отнимая нож у Бедослава, он даже укусил его за руку. Не ожидавший этого Бедослав чуть ослабил свою хватку, поэтому Свиряте удалось завладеть своим ножом. Размахивая коротким острым клинком, Свирята то и дело перебрасывал его из правой руки в левую и наоборот, надвигаясь на Бедослава. Свиряте нужно было спешить, ибо рассвет был уже близок.
Расстегнув застежку на левом плече, Бедослав сбросил с себя плащ.
«Ну, Свирята-злодей, берегись!» – подумал он, вынимая из ножен кинжал, который с некоторых пор постоянно висел у него на поясе.
Отправляясь
Из Переславля Бедослав повез послание от Ярослава Всеволодовича к новгородскому архиепископу Спиридону, который был его давним и преданным другом.
В Новгород Бедослав приехал в самую дождливую пору. Моросил мелкий дождь, когда Бедослав шагал по мосту через Волхов с Софийской стороны на Торговую. Настроение у него было приподнятое после встречи с архиепископом, которому он передал письмо от великого князя лично в руки. Владыка Спиридон не просто взял свиток у Бедослава, но почтил его короткой беседой, расспросив о здоровье Ярослава Всеволодовича и том, каков ныне стал заново отстроившийся Переславль-Залесский.
Погруженный в свои мысли, Бедослав нечаянно толкнул плечом какого-то верзилу в богатой однорядке и лихо заломленной шапке, который о чем-то громко и со смехом тараторил двум своим слушателям, стоящим у высоких перил моста. Собеседники верзилы стояли с широкими улыбками на устах в шапках с загнутыми вверх краями и тонким высоким верхом, опущенным назад и книзу. Такие шапки обычно носили ушкуйники.
Верзила перестал смеяться и сердито окликнул Бедослава, наградив его нелицеприятным прозвищем.
Бедослав остановился и оглянулся.
– Прости, брат, – миролюбиво сказал он. – Я, кажется, толкнул тебя.
– Какой ты мне брат, недотепа! – рявкнул верзила, выдвинув вперед квадратную нижнюю челюсть. – Ты что, пьян или слеп?
Бедослав молча пожал плечами.
– Посмотрите на этого растяпу, друзья! – Верзила повернулся к своим собеседникам. – Мне кажется, его нужно проучить! Он явно зазнался!
Однако собеседники верзилы, взглянув на Бедослава, побледнели. Их глаза округлились, а лица испуганно вытянулись. Они переглянулись.
Затем один из них прошептал:
– Гляди, Хохряк, мертвец ожил! Чур меня, нечистая сила!
Хохряк торопливо перекрестился и попятился.
– Этого не может быть! – пробормотал он. – Мы же его утопили. Сазыка, ты же сам привязывал камень к его ногам!
– Чур меня! Чур! – вновь повторил Сазыка, осеняя себя крестным знамением.
Теперь и Бедослав узнал двоих ушкуйников, которые были из числа тех разбойников, с которыми он схлестнулся в кровавой потасовке на Черном острове в начале этого лета.
– Ну как, Сазыка, не жмут тебе мои сапоги? – сказал Бедослав, приближаясь к ушкуйникам.
Оба ушкуйника попятились, а затем бросились наутек, да так, что только пятки засверкали.
– Эй, други! Вы куда? – бросил верзила вслед беглецам.
Обернувшись на бегу, Хохряк махнул верзиле рукой, мол, не спрашивай и следуй за нами!
Вернувшись домой, Бедослав радостно сообщил Василисе, что гридничий дал ему три дня на отдых.
– Целых три дня вместе будем, лада моя! – обняв Василису, прошептал Бедослав. Увидев озабоченное лицо любимой, Бедослав слегка встряхнул Василису за плечи: – Что? Что стряслось?