Битва президентов
Шрифт:
«Ты тоже», – отметил про себя Луконин.
Напольные часы в корпусе красного дерева начали отбивать полдень. Бросив взгляд на циферблат наручных часов, генерал коротко скомандовал:
– Приступайте.
– Есть приступать! – отозвался Степанцев.
Отключив телефон, Луконин удовлетворенно щелкнул пальцами. Звук вышел смачным, будто выстрелили из детского пугача. Повторив щелчок, Луконин направился к бару, когда новый телефонный звонок остановил его на середине пути.
Отвечать или не отвечать? Покосившись на бар, генерал вернулся
– Ну? – грубо спросил Луконин.
Вместо внятного ответа в трубке послышалась какая-то возня, а потом искаженный голос Володи выкрикнул:
– Не имеете права! Предъявите ордер! Руке больно, черт! Я буду жаловаться генералу…
Связь оборвалась. Луконин несколько раз подбросил мобильник на ладони, а потом со всего размаху хрястнул его об пол. Вряд ли телефон понадобится ему в обозримом будущем. Когда арестовывают личного водителя генерала, то не за горами и арест самого генерала.
«Вот и весь секрет исчезновения Разина, – подумал Луконин, не зная, чем занять сделавшиеся вдруг непослушными и суетливыми руки. – Заложил меня полковник. Сдал с потрохами. Что же делать? Как быть? Бежать? Куда?»
Подкравшись на цыпочках к двери, Луконин резко распахнул ее и заглянул в приемную. Бледная секретарша Ольга Никаноровна посмотрела на него и тут же отвела взгляд, воровато покосившись на незнакомого молодого человека, скромно расположившегося в углу. Молодой человек притворялся, что поглощен чтением журнала, но поза выдавала его напряжение. Он ждал – ждал, когда подоспеют остальные, с ордерами, пистолетами, наручниками.
Сколько веревочке ни виться…
Луконина будто спицей в сердце укололи. Зачем-то одарив молодого человека кривой улыбкой, он попятился и заперся в своем кабинете на замок. Оглянувшись, подбежал к бару, открыл его, спешно свинтил с бутылки крышечку и стал пить, почти не замечая крепости и вкуса жидкости, льющейся в глотку. Кажется, это был джин. Или виски?
В дверь робко постучали.
– Да! – крикнул Луконин, словно находился очень далеко отсюда и уносился все дальше и дальше.
– К вам пришли, – пропищала секретарша.
– Кто?
– Это очень срочно, так они говорят.
– Откройте, Борис Игнатьевич, – предложил как бы скучающий мужской голос.
Был он не одинок. Прислушавшись, Луконин различил приглушенные реплики нескольких человек, собравшихся за дверью. Станут ли они ее ломать? Почему бы и нет? Кто теперь для них генерал Луконин? Ноль без палочки. Пустое место. Плюнуть и растереть.
– Сейчас, – крикнул Луконин, бесшумно открывая сейф.
– Без глупостей, Борис Игнатьевич, – посоветовали за дверью.
– Сейчас, сейчас…
Вытащив из сейфа пистолет, Луконин отвел затвор и сдвинул флажок предохранителя. Из черного дула остро пахнуло смазкой и холодом. Подбежав к бару, Луконин торопливо схватил бутылку и стал пить, проливая алкоголь на рубашку. Зубы его то и дело ударялись о стекло, ноги тряслись, как в разгоняющемся
«Когда я в последний раз ездил трамваем? – спросил себя он. – А троллейбусом? А в метро?»
– Борис Игнатьевич! – В дверь заколотили кулаками. – Не заставляйте нас прибегать к крайним мерам.
– Почему? – звонко спросил Луконин. – Вы ведь вынуждаете меня прибегать к крайним мерам!
– Эй? Что вы задумали? С вами просто хочет побеседовать директор управления…
Мужские голоса за дверью звучали разрозненно и фальшиво. Луконин увидел себя в отражении книжного шкафа, подошел ближе и громко предложил:
– Передайте Александру Васильевичу, что я его жду. Чем скорее он появится, тем лучше.
– Где? – спросили Луконина.
Он не ответил. Приставив пистолет к виску, Борис Игнатьевич влил в себя последние капли спиртного и скривился, словно собираясь заплакать. Выстрел разом вышиб все тревожные мысли, которые беспрестанно вертелись в его голове. Луконину стало легко и спокойно.
Оттолкнувшись ногами от пола, он взмыл в воздух, спеша покинуть кабинет, забрызганный окровавленными ошметками. Его подхватило и, словно перышко, понесло по темному туннелю, в конце которого брезжил свет. В тот миг, когда Луконин собирался захохотать от распирающего его чувства освобождения, свет погас, выход захлопнулся.
5
Солнце все сильнее нагревало влажный хвойный лес, вплотную подступивший к деревне Выселки. Машина майора Степанцева, командовавшего специальной группой ФСБ, задействованной в операции, остановилась за деревьями на проселочной дороге, не доехав до околицы полкилометра. Подчиняясь приказу майора, старший лейтенант Белобров съехал на обочину и заглушил двигатель.
Одетые одинаково, Степанцев и Белобров казались похожими друг на друга, как близнецы. Высокие, молодые, в пятнистых бушлатах и штанах, заправленных в высокие голенища армейских ботинок на шнуровке, они недавно умяли тормозки, прихваченные из дому, и были слегка вялыми.
Связавшись с подчиненными, Степанцев выяснил, что в окруженном доме по-прежнему играет музыка, но во двор никто не выходит. Похоже, что беглый прапорщик Барвин вовсю развлекается с молочницей. Иначе с какой стати ему торчать в четырех стенах?
Выслушав ответ по телефону, Степанцев произнес в телефонную трубку:
– Он с молочницей только водку жрать способен да хвастаться. Его же нормальные бабы не привлекают, ему малолеток подавай.
Версия про извращенную натуру Барвина высказывалась не впервые и вызвала обычную гневную реакцию:
– Подонок! Еще бы гомосек был, ну педераст какой, ну ладно. А то педофил. Я бы его собственными руками на ближайшей осине…
– Суд Линча нам здесь никто устраивать не разрешит. Вот если наш подопечный вздумает деру дать или набросится на нас, как зверь, вот тогда можно применять оружие. После предупредительного выстрела.