Битва при Кадеше
Шрифт:
Осталось надеть завитый на затылке парик из натуральных волос, две его широкие пряди ниспадали до груди. Во второй раз отражение в зеркале было прекрасным.
— Могу ли я сказать, — прошептала служанка, — Ваше Величество, вы никогда еще не были так красивы.
На царицу надели платье из чистого льна, только что законченное в швейной мастерской дворца.
Нефертари только успела присесть, чтобы проверить ширину прекрасного одеяния, как собака золотисто-желтого окраса, приземистая, мускулистая, с висящими ушами, закрученным вверх хвостом и приплюснутой мордочкой с черным носом прыгнула на колени Нефертари. Пес прибежал из недавно политого сада, и его лапы оставили следы грязи на новом царском платье.
Испуганная служанка вооружилась плеткой, предназначенной для мух, и хотела ударить животное.
— Не трогай его, — приказала Нефертари, — это Дозор, собака Рамзеса. Если он поступает так, значит на то есть причина.
Мокрым розовым языком собака лизнула царицу в щеку.
— Рамзес приедет завтра, не так ли?
Пес положил передние лапы на плечи царицы и радостно завилял хвостом, ошибиться было невозможно: он подтверждал ее предположение.
Глава 22
Часовые крепостей и сторожевых укреплений передали известие: Рамзес приближается.
Вскоре столица пришла в волнение. От квартала, находящегося напротив храма бога Ра до портовых мастерских; от вилл высоких чиновников до жилищ бедных людей; от дворца до складов — каждый суетился, чтобы скорее выполнить порученную ему работу и быть свободным в исключительный момент въезда правителя в Пи-Рамзес.
Управляющий Роме прикрыл свою все увеличивающуюся лысину коротким париком. Не спав в течение сорока восьми часов, он не давал покоя своим подчиненным, обвиняя их в медлительности и неточности. На один только царский стол нужно было подать сотни порций жареного мяса, несколько десятков запеченных яиц, двести корзин сушеного мяса и рыбы, пятьдесят горшочков сметаны, сотню блюд из рыбы с пряностями, не считая овощей и фруктов. Вина должны быть безупречного качества, равно как и пиво. А еще нужно было организовать тысячу пиров в разных частях города, чтобы даже самый бедный житель города в этот день разделял славу царя и счастье Египта. А при малейшем беспорядке на кого, как не на Роме, покажут пальцем?
Он снова прочел последний папирус о поставке продуктов: тысяча хлебов разной формы из муки очень мелкого помола, две тысячи круглых, покрытых золотистой хрустящей корочкой, буханок хлеба, двадцать тысяч медовых пирожных с соком цератомии, начиненных фигами, триста пятьдесят две сумки винограда (надо было разложить по чашам), сто дюжин гранат и столько же фиг…
— Вот он! — воскликнул виночерпий.
Стоя на крыше кухни, поваренок отчаянно размахивал руками.
— Это невозможно…
— Да нет же, это он сам!
Поваренок спрыгнул с крыши, виночерпий побежал к главной аллее столицы.
— Останьтесь здесь! — закричал Роме.
Через минуту кухня и все подсобные помещения дворца опустели. Роме упал на треногий табурет. «Кто вынет кисти винограда из сумок и разложит их на блюда?»
Он завораживал.
Он был солнцем, могучим защитником Египта и победителем других стран, царем, одержавшим грандиозные победы, тем, кого избрал Божественный Свет.
Он был Рамзесом. С золотой короной, в серебряных доспехах и набедренной повязке, окаймленной золотом, держа лук в левой руке и меч — в правой, он стоял на колеснице, украшенной лилиями, которой правил Аша. Нубийский лев бежал рядом, приноравливаясь к бегу лошадей.
Красота Рамзеса объединяла в себе могущество и блеск. В нем воплотился наиболее совершенный образ Фараона.
Толпа теснилась с обеих сторон вдоль длинной триумфальной дороги, ведущей к храму Амона. К правителю тянулись руки, умащенные праздничными благовониями, со всех сторон кидали цветы. Музыканты и певцы славили возвращение царя гимном приветствия. Вид Рамзеса, как утверждали они, наполнял сердце радостью. Жители города толпились на дороге, чтобы хоть на одно мгновение увидеть его.
На пороге святилища храма стояла Нефертари.
— Великая Супруга Фараона. Нежность любви, чей голос приносил счастье. Правительница земель Нижнего и Верхнего Египта. Ее корона с двумя длинными перьями касалась неба, а золотое колье, украшенное скарабеем из лазурита, таило в себе секрет воскрешения. Царица держала в руках символ Маат — вечного закона.
Когда Рамзес сошел с колесницы, в толпе установилась мертвая тишина.
Фараон медленным шагом направился к супруге. Он остановился в трех метрах от нее, положил на землю лук и меч и прижал правую руку к сердцу.
— Кто ты, осмелившийся смотреть на Маат?
— Я Сын Солнца, наследник заветов богов, тот, кто является гарантом справедливости и не устанавливает никакого различия между сильными и слабыми. Я должен защищать весь Египет от несчастий, грозящих ему как из-за его пределов, так и внутри страны.
— Почитал ли ты богиню Маат, находясь вдали от святой земли?
— Я следовал закону и представляю свои действия на его суд. Таким образом страна узнает всю правду.
— Пусть Закон признает тебя правым.
Нефертари подняла золотой локоть, сверкнувший в лучах солнца. Очень долго не смолкали крики, приветствовавшие возвращение царя. Даже Шенар, покоренный его величием, прошептал имя своего брата.
В первый большой находящийся под открытым солнцем двор храма бога Амона допускалась только знать Пи-Рамзеса, с нетерпением ожидавшая начала церемонии вручения «золота храбрости». Кого же наградит Фараон? Какие повышения в должностях он сделает? Назывались многие имена, даже заключались пари.
Когда Фараон с Нефертари показался в проеме окна, все задержали дыхание. Военачальники стояли в первом ряду, бросая друг на друга недоверчивые взгляды.
Два служителя с веерами были наготове. Они должны будут подвести к окну двух счастливых избранников. В этот раз тайна была соблюдена, даже придворные сплетники оставались в неведении.
— Сначала пусть будет награжден самый храбрый из моих воинов, — объявил Рамзес, — тот, кто всегда рисковал собой, чтобы защитить Фараона. Иди сюда, Боец.