Битва в кальсонах

Иванов Алексей

– Да что ты так испугался? – заметила Эхо, как он отшатнулся. Вспомнив, как каждое утро в течении двух недель просыпался в своей каюте весь в слезах. – Ладно, я отпускаю тебя. – усмехнулась Эхо, видя, как сильно он смутился. – Так уж и быть.

– А что, могла бы и не отпустить?

– Конечно могла бы! Ты уже забыл? Или тебя снова приворожить? А то у меня пока что никого нет. Иди уже за своей девушкой! И помни мою доброту!

И ушли, покачивая бёдрами. От восторга собой.

– Даже Эхо уже увидела, что ты – моя! – объяснил смущённый Ганеша Елене своё поведение, когда она через десять минут вернулась. – То, что мы созданы друг для друга! Иначе судьба снова свела

бы меня сегодня с Эхо вместе. Даже уйдя в море, я продолжал её любить так сильно, что и Эхо это чувствовала и любила меня в ответ. И я это тоже чувствовал. Её потрясающе красивую душу, непохожую на все остальные. Пока она не явилась ко мне в астральном теле во сне и не устроила мне бойню! В течении двух недель регулярно являясь ко мне во сне. Каждый раз предлагая мне разные виды холодного оружия. Пока не появился архангел с мечом в руках и не защитил меня от неё. Сказав Эхо, что я уже достаточно наказан и мне «уже хватит». Чтобы я наконец-то понял, что с ней мне лучше уже не связываться. И всецело переключился на тебя. Если ты не против. Заставив меня потом понять, читая Блаватскую, для чего тела рыцарей одевали в доспехи из стали после их физической смерти.

– Для чего? – не поняла Елена. О чём это он вообще.

– Именно для того чтобы в Аду, такие как нимфа Эхо, уже не смогли причинить им ту же самую боль от холодного оружия, которую ты продолжаешь испытывать и в астральном теле тоже в наказание за твои грехи. А не все эти глупые сковородки и прочее, что нарисовал нам Данте в своём любовном романе, посвящённом Беатриче.

Понятное дело, что дружба с Ганимедом была выше отношений с бабами. Зевс ходил в «Метро», но его попросили там организовать выступление бесплатно.

– А почему бы вам тогда не начать отпускать бесплатно и спиртное? – лишь спросил у них Зевс.

– Спиртное? – не понял арт-директор.

– При чём тут это? – подхватил финансовый директор.

– А то вы не знаете, как опьяняет наша музыка всех и каждого в этом городе? – усмехнулся над ними Зевс. – Это же чистый спирт!

Но они не захотели делиться с Зевсом деньгами, которые хозяин этого клуба для этих целей регулярно им выделял. Желая снова отчитаться по документам за выступление во всём объёме и распихать деньги по своим карманам.

И лишь использовал эту неудачу в конструктивных целях. Чтобы Елена намотала на ус и закусила удила, помчавшись к нему во весь опор!

Глава8.Ручная кладь

А сам заехал за Ганимедом, который постоянно звонил ему с городского телефона на сотовый и ныл в трубку, ломая голос. И чуть ли не ходил колесом. Выгибая фразы. Подражая герою модного тогда мультфильма. И Зевс решил забрать его во Владивудсток, где уже снял студию, пока Елена не позовёт его к себе. Чтобы тут же отвезти Ганимеда обратно.

Тот с юношеским восторгом на всё это тут же согласился и поехал с ним.

Но поехал он не один, заявив Зевсу, что возьмет с собой багаж. Свою ручную уже кладь.

Ручной для Ганимеда кладью оказался его старинный друг матрос Вуячич. Впервые познакомившись с ним ещё тогда, когда более старший и немыслимо крутой, как тогда показалось Зевсу, брат Ганимеда арендовал бомбоубежище, переделанное в «качалку». И куда худой и бледный матрос Вуячич приходил набить пресс, чтобы сделать свой тощий живот более сексуальным. Где Ганимед тогда работал инструктором, да и вообще был за Старшего, так как брат постоянно был на всяких серьёзных «стрелках», где общался с людьми такого уровня, что Зевсу тогда ещё и не снилось. И он и в страшном сне не мог представить, что он

чуть позже, из-за выступлений Ганимеда, и сам вынужден будет со всеми этими демонами и сатирами пересекаться. И Ганимеда так заинтересовал тогда этот молодой ещё сопливый матрос Вуячич, которому только-только исполнилось восемнадцать, что как только тот входил в бомбоубежище, Ганимед бросал всех своих подопечных и начинал только им и заниматься. Тут же освобождая ему снаряды от других спортсменов.

Зевс тоже периодически приходил к нему тогда заниматься, так как заметил однажды, что если он месяца за три-четыре до отхода судна начинал тягать железо, вспоминая в разговорах то, как он тягал железо ещё в юности, готовясь к армии, то в рейсе ему было уже гораздо легче работать. Тело не так сильно уставало, да Зевс и сам не так быстро утомлялся, читая книги. И уже не думал о том чтобы повеситься. Или – прыгнуть за борт. Поэтому затем уже каждый раз месяца за три до ухода в море старался вновь набиваться Ганимеду в друзья, чтобы заниматься там бесплатно. Обещая после рейса отдать всё сполна! Дав почитать то, что он за это время успеет сотворить.

Как и не менее продуманный матрос Вуячич, столь же быстро понявший эту его слабость к талантам, да и просто – к сопливым юнцам, каковым Вуячич к Ганимеду и являлся каждый раз, прося о помощи и «технической поддержке». А затем и прямо днём иногда приглашал его к себе домой, пока родители не вернулись с работы. Следя лишь за тем, чтобы Ганимед оставил хоть что-нибудь покушать его отцу. Мать-то и сама себе приготовить сможет. Так как Ганимед всегда любил прямо-таки пожрать. Готовясь к чемпионату мира, о существовании которого знал только он сам. Ну и – матрос Вуячич, который туда его систематически и приглашал. А то и сам приходил к Ганимеду на тренировку. Даже если в «бомбе» был выходной.

Так как родители Вуячича по выходным были дома, и мешали им в эти дни заниматься спортом, уставившись в зомбоящик и выпучив свои уже квадратные от этого глаза. Как и экран зомбовизора. Чтобы как можно полнее улавливать всё, что им внушали, и не упустить ни самой малой частицы информации! И затем смело утверждать перед бабками на лавочках у подъезда «свою независимую позицию» по любому жизненному вопросу. И посмеиваться над тем, как эти частицы независимой информации вызывали в бабушках целое «броуновское движение». Всю ночь мешая им уснуть и подымая давление. В очередях за продуктами. Которые те принимались судорожно сметать с прилавков, напирая друг друга.

И когда Зевс привёз этих клоунов во Владивудсток, Ганимед, не видевшийся с матросом Вуячичем уже около двух месяцев, попросил их оставить наедине. Чтобы о многом поговорить и отвести душу.

– В спальню? – гнило усмехнулся Зевс и ушел «снимать ластоногих» чтобы не мешать этим «двум влюблённым», как он их называл. Разумеется, в шутку. Так как Ганимед был удивительно непостоянен, словно та самая «броуновская частица», независимая ни от кого и ни от чего, и драл всё, до чего только мог дотянуться. Если те не били ему по рукам. Как «Адольф», который так Ганимеду и не достался, хотя тот уже и достал её своими шуточками.

Так как «Адольф» любил Зевса, а не его. Что скрывать? Но судьба-злодейка, надев на лицо обольстительную маску Елены-прекрасной самым коварнейшим образом их разлучила. И теперь оставила её и Зевса тосковать друг по другу. Но не решаясь друг другу об этом даже заикнуться – из страха перед Еленой. Предстать обнажёнными, когда та их застанет и выгонит из рая. Посадив на одни яблоки.

Вспоминал он, пока таксовал, дабы заработать на то, чтобы Ганимеду и Вуячичу было что пожрать.