Битва за Арракис
Шрифт:
– Госпожа Йире Ордос, супруга падишах-императора, и ее сын Эттан, - равнодушно провозгласил придворный. Раднор отметил про себя: надо же, как интересно, не "принц", не "сын падишах-императора", а "ее сын", не "императрица", а просто "госпожа такая-то", хотя оно и неудивительно: скорее всего, император с женой не ладит - вон, с любовницей в открытую появляется, а это очередной брак по расчету. Хотя мог бы соблюсти приличия, тут народ не зря гадости говорит - все-таки глава правящего Дома!
В соседней маленькой ложе поднялся ядовито-зеленый занавес,
– Этот Ашиар косоглазый, слабоумный или вообще слепой, что променял это чудесное создание на каладанского крокодила со шнобелем как у дятла?
– Скорее просто тупой, - ответил его старший брат.
– Охренеть, вот это красотка! Если у Ордосов все женщины такие, - выдал Кьель, - я даже не знаю, что сказать. Мне б такую в жены, уж я б ее без внимания не оставил и на атрейдесскую образину точно не променял.
– Грустная она какая-то, - заметила Тейна, крутя ложку в руке.
– Фу, блин, прекрати, тебе б в мужья Ашиара Коррино, ты б еще не так загрустила, - фыркнул Норэт.
ДОМ ТЛЕЙЛАКСУ
– Давайте все-таки разгромим Сигму Драконис, - внес рациональное предложение Копек.
– Заткнись, еще успеешь, - пнул его под столом Гансент, продолжая таращиться на Йире.
– Когда я стану императором, то сам на ней женюсь, а гребаного Коррино перед этим публично кастрирую штыковой лопатой, чтобы больше никогда не мог плодить себе подобных. В качестве же свадебного подарка я поднесу своей невесте вырезанное сердце Ашиара на золотом блюде!
– Вопрос с потенциальной императрицей, думаю, можно считать уже решенным, - улыбнулся Раббан.
– Только перед тем, как мы его кастрируем и вырвем у него сердце заживо, пусть сам выкопает себе могилу, - злорадно потер руки Раднор.
– Мне как-то не особо хочется обременять своих гвардейцев лишней работой.
– А как же моя сумка?
– возмутилась Ирулэн.
– Фейд же мне сумку из любезного родственничка пообещал! Порядок действий будет иным: сначала пусть Ашиар сам выкопает себе могилу, потом можно кастрировать его лопатой, после этого содрать с него заживо кожу...
– ... и посыпать тушку солью либо полить уксусом, - порекомендовал Ксенар.
– На ваше усмотрение, только шкурку мне на сумку. В общем, под конец уже можно вырезать у него сердце и закопать останки шакала где-нибудь в лесу.
– А потом давайте оскверним его могилу! И станцуем на ней канкан!
– восторгалась идеями родственников Тейна; барон одобрительно кивал и улыбался.
Вслед
– Мне вот интересно, как это она умудрилась родить от этого чмошника Ашиара такого красивого ребенка, - поделился он своей мыслью с родственниками.
– Пожалуй, если она Эттана все-таки любит, то я его убивать не стану. Пусть живет.
– Что у тебя за мысли странные?
– с недоумением посмотрела на него баронесса.
– Почему же, мысли у меня вполне обычные. Многие женщины, которые несчастливы в браке, потом ненавидят детей от нелюбимого мужа, а как выйдут снова замуж по собственному желанию - так этих либо на мыло, либо вон из дома, либо в чулан, слыхал я про такое дело в империи. Тут же, судя по всему, доброму папеньке-шакалу на сына явно плевать: своих незаконных высерков-то он рядом с собой посадил.
– А ты уверен, что оно от него?
– осторожно поинтересовался Кьель, еле заметным кивком указывая на Эттана. Норэт смерил младшего брата злым взглядом: нехорошие люди еще в раннем детстве успели задолбать его подозрениями относительно того, что он якобы не сын барона Харконнена. Правда, по большей части все они после этого долго не прожили, но дело в самом факте...
Приветственно помахав собравшимся рукой и натянуто улыбнувшись, император начал вступительную речь, долго и нудно объясняя, зачем все тут сидят и как ему якобы приятно всех видеть. Раднор, заметив, что Ахиллус Атрейдес снова собрался что-то сказать сыну, опять вставил в уши псевдо-плеер.
– Когда ваш покойный дедушка барон Дмитрий Харконнен был жив, - обратился он к Фейду и Раббану, - то с клеветниками, лгунами, подстрекателями, провокаторами, распространителями грязных слухов и любителями сеять панику поступали довольно жестоко, но справедливо. Их подвергали казни, которую впоследствии прозвали "адский галстук Харконненов". Преступнику перерезали горло под подбородком и вытягивали в рану на шее его гнусный не в меру болтливый длинный язык.
– Если ты хочешь применить этот метод к Ахиллусу-Хуиллусу, то для него это будет чересчур легкая смерть, - возразил барон.
– Я протестую.
– Да это я так, к слову, - сказал Раднор.
– Естественно, Охуиллус Атрейдес так быстро не сдохнет, если я до него доберусь! Ладно, тихо все, а то он тут новую порцию сплетен выдает - теперь про Ордосов вещает. Охота послушать, что этот ублюдок козы и собаки сочинил на этот раз.
Когда ордосская делегация вошла в зал и заняла положенные им места за столом, Кассиус разглядывал их с нескрываемым интересом, а потом принялся расспрашивать своего дражайшего родителя о том, кто это такие и чего хотят. По правде говоря, герцог Атрейдес сам мало что знал о своих недругах, но ему надо было хоть что-нибудь рассказать сыну.