Битва за Дарданеллы
Шрифт:
Не раз и не два пытались французы взять на абордаж упрямый бриг и всякий раз неудачно. Но вот меткий выстрел с «Александра» поразил одну из канлодок прямо в крюйт-камеру. Раздался оглушительный взрыв. Над волнами встал столб огня и дыма. Когда пелена рассеялась, на месте канлодки плавали только обломки рангоута и несколько чудом оставшихся в живых человек. Чадили дымами пожаров и другие французские суда. А Скаловский все наращивал и наращивал темп огня.
– Веселей, ребята! – ободрял он и без того в поте лица орудующих артиллеристов. – Подсыпем Бонапартию еще горсть орехов! Пусть зубы-то пообломает!
Меткость русских
Уже под утро, окончательно убедившись в том, что пленить русский бриг не удастся, французы повернули вспять. Казалось бы, бой выигран, чего же еще? Но не таков был лейтенант Иван Скаловский, чтобы останавливаться на полпути! – В погоню!
И произошло самое настоящее чудо: маленьких бриг погнал впереди себя три вражеских судна, каждое из которых превосходило его в силе. Воистину небывалое бывает! Нагоняя неприятеля, «Александр» отворачивал в сторону и разряжал борт по концевой канонерке. Видя, что от брига отбиться не так-то просто, французы изо всех сил налегли на весла и только тогда смогли оторваться от преследования. – Подсчитать потери! – распорядился лейтенант.
– Четверо побитых и семеро раненых! – доложили ему.
– Слава Богу, что малой кровью! Зато победа не малая! Надолго нас Мармон запомнит!
С многочисленными пробоинами в корпусе и разбитой кормой «Александр» вернулся на свое исходное место между островами.
А в это время на виду Спаларто медленно тонула вторая французская канонерка. Все попытки довести ее до порта оказались безуспешными: едва успели снять людей. В Спаларто два последних судна встречал сам Мар-мон. Внезапно на глазах у потрясенного генерала стал тонуть и «Наполеон». Тартану спасли, только успев выбросить ее на ближайшую отмель. Восстановлению она уже не подлежала. Незадачливого «Наполеона» ожидала разборка на дрова…
– Где же русский бриг? – вопросил Мармон полковника Сартье – Он в море! – был более чем лаконичный ответ. – Где тогда ваши суда? – Они на дне, сир!
– Что! – в бешенстве накинулся на своего незадачливого флотоводца генерал. – Ведь я уже известил императора о сюрпризе!
– Я искренне сожалею! – вздохнул Сартье. – Но вы явно поторопились с докладом!
Прямо на причальной стенке Мармон отобрал у командира отряда шпагу и отправил его под арест.
– Мне совершенно не стыдно! – заявил арестованный, представ перед военным судом. – Ведь я дрался с противником, слабейшим физически, но сильнейшим по искусству и мужеству!
Боясь императорского гнева, Мармон строжайше запретил всякое упоминание о позорном деле у острова Брацо. Мол, все забудется само собой. Но шила, как известно, в мешке не утаить. Осведомители Наполеона работали прекрасно, и вскоре император уже знал о бесславной потере трех своих судов и более двух сотен солдат.
– Мармону не хватило мужества не только одержать победу над несчастным бригом, но и доложить мне правду о своем позоре! – возмутился Наполеон.
Особенно неприятен был для императора факт, что победитель в сражении звался «Александром», а побежденный «Наполеоном».
– Отныне я запрещаю давать свое имя любым суднам! – велел он своему адъютанту генералу Лористону. – Так будет спокойней!
А русский бриг, сменившись с дозора, стоял на рейде Бокко-ди-Катторо. Было Крещение. На российской эскадре гремели орудийный, а затем и ружейный салюты. Греки были в восторге, видя столь явное торжество православной веры.
Как только «Александр» вошел в порт, на его борт немедленно прибыл Сенявин. Приняв рапорт об итогах сражения, он горячо поблагодарил команду за верность присяге, храбрость и молодечество.
6 января, в день Крещения, прошло водосвятие. Погода в тот день была на редкость теплая и солнечная. Собрались не только местные жители, но и войска: русские, бокезцы и черногорцы. Вместе с корабельными священниками стояли монахи окрестных монастырей.
Ровно в восемь утра от борта «Селафиила» отчалил адмиральский катер. Сенявин при шпаге и орденах придирчиво оглядывал свой немалый флот. Над головой вился на ветру шелковый Андреевский флаг. На пристани главнокомандующего уже ждал караул и оркестр. В окружении капитанов Сенявин двинулся навстречу митрополиту Петру. Под ноги идущим летели цветы и ветки лавра. Митрополит подскакал навстречу Сенявину на тонконогом арабском скакуне, лично им захваченном в бою. На груди огромный золотой крест. Соскочив с коня, он заключил вице-адмирала в крепкие объятия. Под церковные песнопения Сенявин приложился к кресту. Началась литургия. В море была устроена Иордань, и в момент водосвятия грянул салют со всех кораблей и из крепости. Раскаты отдались эхом по окрестным горам, которые в тот же миг озарились вспышками пальбы – то начали праздновать Крещение в своих селениях черногорцы. Затем началась пальба по всему Катторо. Каждый считал своим долгом разрядить в воздух пистоль или ружье.
Едва закончилось богослужение, как толпы людей кинулись к Сенявину. Они бросались на колени, целовали его руки, плакали: – Да здравствует царь Александр!
– Да здравствует его морской воевода Сенявин! После богослужения русских офицеров пригласили в дом городского головы, где уже ждали обильные столы. Матросы расселись за столами в городском саду.
Комендант Катторо преподнес вице-адмиралу лавровый венок. Первый тост пили за здоровье Сенявина, потом за отличившихся в боях офицеров и матросов. Наконец, с полным бокалом встал и сам Сенявин. Все притихли в ожидании его тоста.
– Я пью за здоровье храброго лейтенанта Скаловского и всей команды его доблестного брига «Александр»! – произнес вице-адмирал. Загремели скамьи – это разом встали сидевшие: – Ура, Скаловский! Ура, «Александр»!
Герой тоста, красный от всеобщего внимания к своей особе, раскланивался на все стороны. Сенявин махнул рукой расположенной прямо перед окнами батареи. – Давайте!
«Выстрелы полевой артиллерии громом подтвердили достойные заслуги сего храброго офицера…» – писал об этих незабываемых минутах один из очевидцев.
За мужество в сражении при острове Брацо лейтенант Иван Скаловский был награжден Георгиевским крестом 4-й степени и произведен в следующий чин вне линии. Случай для того времени не частый. Но ведь по подвигу и награда! Мичман Григорий Мельников, который, «будучи особенно от прочих офицеров рекомендован за то, что он почти во все время сражения, находясь на шлюпке, буксировал оною бриг для необходимо нужных в то время ему поворотов», получил орден Святого Равноапостольного князя Владимира 4-й степени с бантом, а остальные офицеры: мичман Ратченко, лекарь Га-нителев и штурманский помощник 14-го класса Корольков – ордена Святой Анны 3-й степени.