Битва за смерть

Синицын Олег Геннадьевич

Существо поднималось на виадук. Затаив дыхание, Калинин и старшина не сводили с него глаз. Вслед за головой появилось тело, ноги, и вот солдаты увидели, что на полукруглом мосту стоит человек. На нем была длинная до пят шинель. В отличие от рассказа Смерклого, лицо и руки человека не были черными

— Вирский! — проскрежетал зубами старшина.

Калинин, до этого не видевший солдата, пристально вглядывался в него. Горбатый нос, бесцветные глаза, хотя о каком цвете можно говорить, когда их окружает серый туман!

— А вот и третья рота! — пронесся по

залам голос Сергея Вирского. — Что-то вас маловато!

Он вдруг скорчил жалостливую мину:

— Не все смогли добраться сюда?

Алексей почувствовал, что старшина начинает закипать. Человек, спускающийся по виадуку, казался обычным и реальным, но Калинин не был в этом уверен.

— Зачем же вы так нехорошо поступили с моим другом? Очень нехорошо. Он был всего лишь неграмотным крестьянином. Он всё делал так, как подсказывали чувства. А ты отрубил ему голову, старшина: — Последняя фраза была произнесена с притворным братским укором.

— Чувства обманули его, — ответил Семен, держась за покалеченную руку. Было видно, что ему больно.

— Ну что вы! Вот я поступаю согласно своим чувствам. И мне это нравится. Я схожу с ума, и это великолепно! А всё началось после той бомбардировки, когда рядом со мной взорвалась немецкая бомба. Меня контузило…

— Ты погиб тогда, Сергей Вирский, — прервал его старшина. — Эта бомба не контузила, а убила тебя.

Легкая задумчивость на миг посетила лицо солдата.

— Да? — произнес он. — А я-то думал, почему со мной происходят все эти странности! Ведь, знаете, я даже не мог выдернуть топорик из дерева, чтобы зарубить проклятого фашиста, вот… Кстати, хотел спросить, что вы делаете здесь? — Солдаты молчали.

— Сами не знаете? — Вирский захохотал. Его хохот пронесся по залам, и чем он дальше удалялся, тем становился громче. — Вот, значит, как теперь приказы отдаются!

— Ты не Сергей Вирский! — произнес Калинин. Солдат вновь захохотал.

— Ты интересный парень, Красная Ягода, я давно наблюдаю за тобой. — Он спустился с виадука и начал ходить взад-вперед в нескольких метрах от солдат. — Мне стало легче. Зуд в руках уменьшился…

Вирский остановился и поднес руки к глазам:

— Зуд уменьшился, но полностью не прошел. — Он поднял голову, и лицо солдата исказилось гневом. — Еще раз спрашиваю, что вы делаете возле черных камешков, которые я положил посередь реки!

На миг глаза солдата затянула мазутная пленка. Или это только показалось Алексею. Старшина, смотревший на руки Вирского, отчетливо увидел, как у солдата на мгновение почернели пальцы.

Алексей быстро повернулся к Семену. Вытащил из сумки гранаты и протянул ему:

— Ты прекрасно понимаешь, что мне не приготовить заряд. Это можешь сделать только ты! Я попытаюсь отвлечь его.

— Но это просто… — начал старшина и осекся. Он всей душой против этой затеи, потому что сам хотел отомстить существу, принявшему облик погибшего солдата. Но в то же время он прекрасно понимал, что Калинин прав.

Семен прижал гранаты к груди и бросился на завал. Вирский дернулся в сторону старшины, но Алексей встал на его пути.

…(рви-ломай, вражья сила! сам черт тебе не поможет)…

Вирский вскинул руку в направлении бегущего

через завал старшины. Что-то черное вырвалось из рукава шинели, и от неожиданности Алексей отпрянул.

Стая воронья с противным карканьем вылетела из рукава, словно метеор, пронеслась мимо Калинина и ударила Семена в спину. Удар был силен. Старшину сбросило с камней. Он перелетел через завал, через русло реки и упал на противоположном берегу. Гранаты и запалы рассыпались по прибрежному песку. Пара «лимонок» покатилась к воде и остановилась в нескольких сантиметрах от нее. Черное облако воронья рассыпалось на отдельных птиц, которые быстро исчезли под сводами зала. Из рукава Вирского посыпались черные крупинки.

Все планы рушились. Старшина лежал без движения на противоположном берегу, гранаты едва не скатились в смертоносную воду.

Не дав Алексею опомниться, Вирский с нечеловеческой скоростью подскочил к завалу и в два огромных прыжка преодолел его и реку, оказавшись на противоположном берегу рядом с распростертым старшиной.

Семен пытался подняться, но это давалось нелегко. Его шатало, рука, на которую он оперся, дрожала в локте. Сквозь повязку на покалеченных пальцах проступила кровь. Удар о берег был слишком силен, чтобы старшина мог сразу прийти в себя. Но, несмотря на всё это, Семен старался дотянуться до выроненных «лимонок» и завернутых в промасленную бумагу запалов.

Семен не видел, что Вирский рядом, а существу в серой шинели, казалось, это нравилось. Он сделал легкое движение головой, словно сбрасывая муху с кончика носа. Невидимая сила подбросила старшину и ударила о стену.

Калинин отчаянно думал, как помочь другу. Взгляд его упал на статую неопознанного человека с кувшином. Алексею некогда было разбираться — какого бога изображает фигура. Перед ним воочию предстал другой бог. Страшный. Злой. Кровожадный.

Черный…

Он ухватил кувшин и выломал его из каменных рук. Кусочек дна откололся в том месте, где к нему прикасались пальцы водолея. Алексей растерянно посмотрел на образовавшуюся дыру, но медлить было нельзя. Темная фигура на противоположном берегу, высокомерно задрав подбородок, приближалась к старшине.

Семен тряхнул головой. После второго падения в глазах стало двоиться. Но, несмотря на легкое головокружение, несмотря на тошноту, он отчетливо понимал, что Вирский приближается для окончательной расправы.

— Как жаль… — прошептал он.

— Чего тебе жаль? — спросил Вирский, картинно прислонив ладонь к уху. — Свою короткую жизнь? Или своего сына, разорванного пулеметной очередью? Чего тебе жаль?

— Жаль, что я не увижу, как твой завал взлетит на воздух, — прошептал старшина.

— О да! — произнес Вирский, и на мгновение по лицу его пронеслась черная тень. Он приближался к Семену медленно и неумолимо. У существа в длинной шинели не было в руках оружия, но от него исходил такой запах смерти, какого старшина не ощущал, даже пройдя огонь шести месяцев войны.

Позади надвигающейся фигуры мелькнул Калинин, но старшина уже не надеялся на спасение. Он не видел способа, как остановить мертвого солдата.

Но в следующее мгновение Вирский откинулся назад и закричал от боли. Лицо его почернело.