Бизнес как экспедиция. Честные истории для героев и волшебниц
Шрифт:
Весь наш лагерь с лодками, барахлом и восемью проглотами уместился на этих салазках влегкую. За час мы проехали вдоль всего канала, прокопанного вручную в этой тайге в XIX веке. По ходу движения трактора мы собирали грибы. Ночевка на высоком яре (кедровый бор без подлеска). Купание. Я сварил суп из свежих грибов. Первая ночь в палатках, самая спокойная из всех предыдущих.
10 минут назад был сеанс связи и выяснилось, что самолет, который так долго вызывал массу наших волнений и споров, ждет нас через два километра.
Продолжение банкета слабо поддается описанию. Павел заснул рано. А я, его отец Александр Павлович, Каменев и Мозжухин зависли у костра до середины ночи.
Раннее утро. Ночуем на песчаной косе. Самолет из Красноярска должен был нас догнать. За день прошли километров 60–70 по прямой, т. е. 120–150 по воде. Ситуация двусмысленная. С одной стороны, сегодня мы успеем дойти до Енисея, если пойдем шустро. С другой — чем дальше удалимся от места встречи с самолетом, тем меньше вероятность, что сможем им чем-то помочь. Песня про «Три дня искали мы в тайге капот и крылья» не вызывает оптимистических ассоциаций. Звоним Бочарову, чтобы он ставил на уши Пашину компанию «Новая реальность» в Иркутске. А ведь в Москве у Бочарова сейчас полчетвертого утра!
Зачалились в маленьком хуторе Касово. Людей нет. Сидим под крышей летней кухни, прячемся от дождя. Обед — по 4 сухаря и кусочку сала на человека. В сарае — рога изюбра и журнал «Человек и закон» за 1987 год. Связи с самолетом по-прежнему нет.
Вчера в 18 часов по Москве Денис выходил в прямой эфир радио «Маяк».
7 минут рассказывал о летающих язях, шлюзах, староверах и встрече с самолетом Скороходова. А сегодня самолет пропал к ядреной матери, и об этом в прямом эфире узнают все слушатели «Маяка». Около часа дня пришли в село Новый Городок. В селе у нас две цели: рация, чтобы узнать о самолете, и бензин (не хватает литров 90). Саблезуб уезжает на заправку. С бензином порядок, а вот с самолетом связи нет.
Настроение хреновое. Решили сегодня упираться до Енисея. Это последняя надежда, что с самолетом все в порядке и он нас там ждет, в устье реки Большой Кас. Параллельно начали организацию спасработ из Москвы. Дима Меркулов должен вечером вылететь в Красноярск и утром поднять поисковый вертолет. Возможно, воспользуемся силами Ярцевской «скорой помощи», к которой прикомандирован дежурный вертолет, если с ними удастся связаться. До Енисея еще 22 километра.
В Енисей впали около 11 вечера. Самолета нет. Напротив устья Большого Каса остров длиной несколько километров с озером посередине. Разбили лагерь на галечной косе на стрелке двух больших рек. Легла тихая спокойная ночь. Вечером, в 22 часа местного времени и 18 часов по Москве, пока Денис выходил по спутнику в прямой эфир радио «Маяк», Скрынник на отмели нашел обломок бивня мамонта, стесанный водой.
Димка Меркулов шаманит в аэропорту в Красноярске. Там какое-то наводнение, прилетел Шойгу, вертушек нет. В результате вертолет за нами полетит с Подкаменной Тунгуски, на поиски мы летим вчетвером: Каменев, Мозжухин, Скрынник и я. По нашей логике самолет ушел по воде из шлюза Александровский, не смог взлететь и сплавом идет вниз. Связи с ним нет уже двое суток, продуктов, водки, бензина у них дефицит. До села Новый Городок им 60 километров. Меляками, без весел. Главное, чтобы они были на воде, а не в лесу.
Без парашютов
Через двое суток ожидания стало понятно, что с самолетом что-то произошло. Связь отсутствовала, и мы приняли решение начать спасательные работы. Решение было неоднозначным, товарищи сдержанно спрашивали меня: «Если „Новая реальность“ — компания такая же сильная, как „Руян“, то где ее люди в этой ситуации?» «Саш, если бы ты пропал, мы бы все реки повернули вспять, чтобы тебя найти», — сказал мне один из членов нашего экипажа.
Мне нечего было им ответить.
Операция осуществлялась одновременно из Москвы силами Дмитрия Меркулова и силами нашей группы, которая была на месте — на впадении реки Кас в Енисей.
Меркулов срочно прилетел в Красноярск, но поскольку в городе находился министр МЧС Шойгу, найти бортов там не удалось. Пришлось поднять борт с Тунгуски.
Через несколько часов оранжевый вертолет завис над нашей косой, мы запрыгнули в него вчетвером, у одного из нас было оружие. Увидев его, командир заявил, что подряжался на коммерческий рейс, а не на спасательные работы. Доступными средствами объясняем ему, что у нас пропали друзья и вступать в обсуждение этого вопроса мы не собираемся — вертолет должен лететь, куда мы скажем.
Приблизительно через час за одним из поворотов реки мы увидели с воздуха белые осколки самолета в воде. В том месте река была довольно узкая, может быть, метров пятьдесят. Сделали круг, пытаясь с воздуха разглядеть кого-нибудь на земле: оставалась надежда, что люди спаслись и выбрались на берег (Скороходов летел со своим отцом, сорок лет отработавшим в малой авиации Восточной Сибири). Пусто. Никого.
Командир вопросительно посмотрел на нас, и мы, попросив его пройти четко над рекой, попрыгали с вертолета прямо в воду.
Очень часто нас путают с туристами, «Экспедицию» туманно ассоциируют с походами, а между тем в нашем кругу считается дурным тоном искать адреналин, экстрим и приключения на задницу себе и товарищам без цели. И когда меня спрашивают журналисты, не прыгаем ли мы с парашютами, я, вспоминая этот случай, отвечаю им: «Когда надо, мы прыгаем и без парашютов».
Под водой
Мы переплыли реку, ничьих следов на берегу не обнаружили. Самолет лежал перевернутый, он был разломан на части, и на самом деле представлял собой острые лохмотья железа.