Бладхаунд. Играя на инстинктах
Шрифт:
Марк подошел к парапету, который сам прильнул ему навстречу и в его балясинах парень увидел искаженные страхом и невероятными мучениями лица, некоторые – человеческие, но большинство – гротескные, неприятные, неузнаваемые. Похоже, не все из них даже были гуманоидами, но их выпученные глаза с отрезанными веками роднил отражавшийся в них ужас, а изуродованные гортани, превращенные чьей-то злой волей в окровавленные изрезанные пещеры, каждое мгновение рождали новые крики, бесконечно повторяющиеся в этом мире, где границы пространства находились не вне, а внутри.
Охотник попытался опереться
Марк с криком подпрыгнул на кровати, когда ледяной поток обрушился ему на голову, плечи и грудь. Сон мгновенно прошел, а все, что он видел, пребывая в забвении, сразу забылось. Может, потому что разум так защитил своего хозяина. А может, ничего этого не было вовсе.
– Ох, твою ж… – протянул он, готовясь ко всем тяжким, свойственным столь внезапному пробуждению. Однако его тело ощущалось безупречно. Каждый мускул налился такой мощью, что Марку даже показалось, будто он стал выше, а его мышцы увеличились в размере как минимум вдвое.
Он осмотрел себя и понял, что первое впечатление не погрешило против истины. Мышцы и правда стали больше, рельефнее. Кожа сильно посветлела, а вот вены, которые проглядывали сквозь нее, выглядели черными кабелями – толстые, набухшие. Ногтевые пластины на ногах и руках тоже почернели, удлинились, заострились.
Проведя языком по зубам, чтобы подтвердить догадку, Марк хмыкнул. Его зубы деформировались, стали треугольными и скосились внутрь, как у акулы. Даже длина волос увеличилась и теперь у парня была внушительная шевелюра, точно как у Бладхаунда в Офферинге. В принципе, все это выглядело знакомо – в момент схватки с его телом происходили именно такие метаморфозы. Однако теперь он оставался в этом виде даже вне боя. Будто получил своеобразный лвл-ап.
– Ты закончил? – подал голос Степаныч. Старик стоял у двери, прислонившись спиной к стене. – Осматриваешься так, будто ща теребонькать на себя начнешь! Тьфу!
Марк медленно поднял на него глаза, но первой увидел Светку – дочка старика стояла возле кровати с металлическим ведром в руках. Ведро пустовало.
– Ты не просыпался, – пояснила она, смутившись. Охотник не сразу понял, отчего. А, так он же абсолютно голый! Осознав это, парень натянул на чресла грязную простыню.
– Батька сказал ведром тебя, – продолжила Светка, отведя глаза. – Ну и я вот…
– Да ничего, – кивнул Марк и попробовал улыбнуться, чтобы разрядить обстановку. – Зато вроде как и утренний душ сразу принял.
Светка хихикнула, не размыкая губ, и поспешно удалилась под суровым взглядом Степаныча.
– На твоих планшетах много чего интересного, ты в курсе? – старик подошел к кровати, но садиться не стал.
– Нет, – признался Марк, ища взглядом одежду. Той, в которой он вчера пришел, нигде не было видно, зато у стены лежала аккуратной стопочкой новая.
– Ту мы сожгли, – дед проследил за взглядом парня. – Там была кровь, дерьмо какое-то черное. Я не позволил Светке ЭТО стирать. Мы тебе новое подобрали.
– Спасибо, – Бладхаунд уже устал благодарить старика за эти несколько дней. Он вообще никого никогда столько не благодарил.
– А на планшетах ничего прямо не сказано,
Марк надел черные потертые джинсы с широким ремнем, сунул ноги в довольно приличные экопластовые кроссовки. Потом натянул выцветшую серую майку, а поверх – короткую куртку с капюшоном и без правого рукава – такие были в моде лет десять назад. Оглядев себя, он удовлетворенно кивнул – в этот раз вся одежда пришлась точно в размер.
– Степаныч, я могу ответить не на все вопросы, – он обернулся к старику, который выжидательно с прищуром смотрел на него снизу вверх. – Но не буду отвечать ни на какие, ты уж прости. И забудь к чертовой матери все это – меня, Знающих, инфу с планшетов.
– Сложно, – дед прочистил горло. Он был на голову ниже Марка, но смотрел так, будто они были одного роста. – Да и дерьмом пахнет эта история. Застарелым таким, ядреным.
– Ты даже не представляешь насколько, – кивнул охотник. – И поэтому…
– Ты не просто связан со вчерашним взрывом, ты его устроил, так? – Степаныч незаметно (как ему казалось) завел руку за спину, где у него на поясе в кожаной петельке висел его легендарный дробовик ЗП-1.
– Я, – припечатал Марк, искренне надеясь, что старик не будет делать глупостей.
– Значит убийства в клубах Корта и Алькора тоже твоя работа. И шухер в Клинике, – дед перечислял, а Марк думал – что он почувствует, когда свернет старику шею? Наверное – ничего.
– Многое произошло в последние дни, – парень инстинктивно бросил взгляд в бок – камы лежали там, где он их оставил. Чтобы уложить Степаныча они ему не потребуются, но рефлекс пересилил логику.
Внезапно старик глубоко и протяжно выдохнул. Его рука, заведенная за спину, расслабилась вдоль тела – в ней не было оружия. Дед опустил взгляд и покачал головой.
– Похоже, ты совершил ужасное зло, сынок, – он говорил тихо, не поднимая глаз. На миг замолчал, а потом резко вскинул голову. – Но знаешь, я тоже не святой. Да и нет святых. А вот дьяволы – точно есть. Но даже если ты стал одним из них, я верю – у тебя на то причины.
И он протянул охотнику руку. А когда Марк пожал ее, Степаныч неожиданно обнял его, и у парня как-то недобро кольнуло сердце.
– Спасибо, – уже в который раз сказал Марк, подобрал с пола камы и пошел к выходу. Старик окликнул его, когда он уже одной ногой стоял в коридоре.
– Не приходи больше, – шепотом попросил седой хозяин «Скинии» и Марк исчез в сумерках коридора. Внизу у ресепшна почему-то не было проституток, так что его проводила только бабка-цербер. В этот раз она не целилась в него из обреза, но ее взгляд вполне мог заменить пару патронов с дробью.
Выйдя на улицу, Марк сунул камы за пояс и трусцой побежал уже знакомым маршрутом к мосту, соединявшему Макаронку и Корт. Он пересек кратер от взрыва меньше чем за десять минут и удивился, не обнаружив у моста патрулей. Зато Корт кишел Стражами точно разворошенный муравейник, но это перестало быть проблемой, когда охотник взобрался на ближайшее здание и продолжил путь по городским крышам.