Благая Весть Курта Хюбнера
Шрифт:
Потерпев фактическую неудачу с Архэ, которое ко времени относится как масло к воде - сколько ни взбивай, всё равно не смешиваются, - Курт думает найти поддержку у...
"... логографов, мифографов и генеалоги VI и V веков до н. э., а также и у великих греческих философов. Все они пытались тем или иным способом сконструировать понятие времени, которое уже сильно приближается к нашему; но они делали это, отчасти споря с мифическим представлением о времени, которое они еще застали. Поэтому из их трудов можно многое почерпнуть".
К логографам и мифографам -
Хюбнер сам говорит, что...
"Сначала были сделаны наброски отдельных генеалогий легендарного мира, да и то только в последовательности родов, а не во времени. Затем перешли к системам родословных и постепенно приступили также к более точной датировке".
"С этим было связано, как уже отмечалось, создание непрерывных генеалогий, отчего труды логографов и мифографов также названы "генеалогиями"".
Так начала формироваться ИСТОРИЯ, стержень общественного самосознания. Ведь, именно родословные, или генеалогии, стали впоследствии основным источником для историков.
Городская знать, выросшая из воинского и торгового сословия, и отделившаяся от жречества, обосновывала свои претензии на выдающееся социальное положение возведением своего рода к богам и героям. Составители заказных генеалогий естественно вторгались в область мифа.
Как пишет Хюбнер....
"все мифические родословные древа были втиснуты в одну систему, пропуски в которой часто искусственно заполнялись, а противоречия разрешались порой насильно. Гелланик для этой цели придумывал целые родословные".
Жречество, естественно, сопротивлялось вторжению публичной политики в свою область. Так, по свидетельству Хюбнера,...
"...Типичным для этого развития является следующее сообщение Геродота: "Как-то незадолго до этого летописец Гекатей в Фивах высчитал свою родословную и возвел происхождение своего рода в шестнадцатом колене к одному из богов, как к прародителю. Но жрецы Зевса сделали с ним то же самое, что проделали когда-то и со мной... Они привели его в исполинский храм и показали ряд колоссальных деревянных фигур, перечисляя их... Ибо каждый верховный жрец выставил там уже при своей жизни собственную статую. В случае со мной жрецы пересчитали и показали их одну за другой в доказательство, что сын следует за отцом. Так они прошли всю череду, от изображения последнего умершего до начала. А Гекатею, который утверждал в своей родословной, что в шестнадцатом колене происходит от бога, они доказали со своей стороны невозможность происхождения человека от бога на основе подсчета поколений"...".
"Что же показывают нам все эти критические труды логографов, генеалогов, мифографов и историков?" - спрашивает Курт.
Мы думаем, что они показывают становление цивилизации, как вырастающей из племенного мира.
Но, по мнению Хюбнера...,
"Они показывают, что в мифической культуре господствовало выросшее в этой культуре и с ней полемизировавшее представление о времени, совершенно отличное от более поздних и от наших представлений о времени".
Это называется "гора родила
Вообще этим упорным сведением всего к понятию времени Курт демонстрирует признаки аутизма. Это подтверждается его следующим пассажем:
"Можно лишь догадаться о силе противодействия, на которую они (мифографы и др.) натолкнулись, когда наблюдаешь их пафос, пыл, усердие, с какими они пытались привить мифически мыслящим людям нечто, что было для них совершенно чуждым, а именно нанизать все события на нить профанного времени, связать их внутри него, датировать, с тем чтобы "спасти" действительность легендарного мира...".
Поневоле думаешь, что Курт имеет в виду себя как культуртрегера, озабоченного тем, что...
"Миф все более удаляется от нашего научно-технического мира и /.../ неизменно остается предметом смутной тоски".
Курт здесь, видимо, намерен утолить эту тоску по мифу путем втаскивания античной культуры в современную ментальность через дырочку научно-технического интереса к понятию времени.
3. Следы мифических представлений о времени у Платона и Аристотеля
Разыскивать следы несуществующих "мифических представлений о времени" у Платона - всё равно, что искать блох в броне линкора.
Хюбнер пишет:
"В рассказе Платона о творении мира можно ясно распознать мифические элементы...".
Можно..., только кому это "на хрен" нужно? Само словосочетание "мифические элементы" - уже диагноз.
Значение Платона принадлежит публичной жизни. И новое в ней то, что это уже не жизнь отдельного полиса, но - всей эллинистической ойкумены. В лице Платона мы видим зарождение цивилизации как мировой империи. Отсюда и его концепция Мировой Души. Отнюдь не случайно ученик Платона Аристотель становится наставником первого в истории Императора - Александра Македонского.
Платон создает мировоззрение, способное лечь в основание политической идеологии вселенского города. И мировоззрение это, конечно же, религиозное. Оно опережает развитие религии как таковой. Оно служит вселенскому миру, внутри которого окажется возможным создание вселенской Церкви.
Вот, в чем сила Платона и Аристотеля, а не в каких-то следах суеверий в его разумном учении.
В век засилья науки и техники философию тоже стали величать "наукой", думая повысить этим её общественный статус.
И Хюбнер тоже захвачен этой тенденцией, потому он и выискивает "следы мифического мышления" в почти что "научной" космологии Платона, представляя их в качестве эволюционных несовершенств, присущих историческому развитию мысли:
"... хотя Логос философов во многом глубоко преобразовал идею мифической эпифании бога, так, например, из богов возникли платоновские идеи, но следы мифа все еще ясно различимы повсюду".
На деле, античные философы были так же далеки от науки, как и их "тупые" сограждане. Они принадлежали публичной жизни, нуждавшейся в идеологии. Философские школы античности выполняли в эллинистическом, и затем римском обществе, роль современных университетов. Ведь наши Академии взяли свое имя от философской школы Платона, собиравшего учеников в роще Академа.