Благие намеренья
Шрифт:
– Давайте так, вы сейчас оформите, а полис я подвезу завтра, - предложил я.
– Как это? – удивилась регистраторша. – Так не положено!
– То есть положено, чтоб человек умер на пороге больницы? – строго спросил я бюрократку. – Вы хотите, чтоб я прессу подключил, полицию, прокуратуру, суды и администрацию?
– Ладно, ладно, давайте! Но завтра подвезите мне полис! – немного смягчилась женщина. – Паспорт-то есть?
– Паспорт есть, но его тоже с собой не взяли…
– А как же вы без паспорта? –
– У меня волшебное удостоверение, - солгал я, но моя ложь подействовала мгновенно.
– Фамилия, имя, отчество, год рождения? – спросила женщина, больше не требуя никаких документов.
– Екатерина Петровна Иванова, пятнадцатого декабря тысяча девятьсот восемьдесят первого… - тихонько стала диктовать под запись Катя.
Оформив все необходимые бумаги, работник сельской больницы протянула нам лист с направлением к врачу.
– Направо по коридору, кабинет номер два, - известила она.
Я взял протянутую в окошко бумажку и, подхватив Катю, повел ее по указанному адресу. Перед кабинетом мы остановились, и я постучался.
– Кто там? Заходите! – послышался мужской голос.
Мы вошли. Перед нами за столом, обращенным левым краем к окну, сидел доктор. Знаете, такой Антоша Чехов. Пенсне, седая бородка, белая шапочка на серебристой голове. Когда видишь таких вот «Айболитов» невольно проникаешься к ним неописуемым доверием. Терапевт посмотрел на нас строго, но по-доброму одновременно.
– Так-с, что у вас?
– Вот доктор, ранение в боку… - начал я.
– Так, не с вами, молодой человек? Что у вас милочка? – обратился врач к Кате.
– Да вот доктор, - она показала на свой перевязанный бок с запекшейся кровью.
– Что с ним? – еще строже спросил Антоша Чехонте.
Катя замялась, стараясь как-нибудь лживо объяснить происхождение раны, зная, что о ранении врачи сообщают в правоохранительные органы.
– Милочка! – прикрикнул на нее врач. – Доктору только правду! Ложитесь на кушетку. А вы, молодой человек, подождите за дверью! В коридорчик, в коридорчик!
Он встал из-за стола и, подталкивая в спину, выпроводил меня из кабинета, плотно закрыв за мной дверь. Я пробыл в коридорном одиночестве около пятнадцати минут. Конечно, я волновался, но сказать, что не находил себе места не могу, так как отчего-то был уверен, что самое страшное уже позади.
Когда открылась дверь я сидел на лавке с закрытыми глазами.
– Заходите, молодой человек! – строго скомандовал сельский врач.
Я встал и вошел в кабинет. Катя сидела на кушетке уже в больничном халате, обрывки моей футболки, служившие бинтами, валялись на полу. Девушка посмотрела на меня мокрыми глазами. За неё стал говорить терапевт.
– Не хорошо, очень нехорошо!
– Что доктор? Серьезное осложнение? – насторожился я.
– Да, нет! Не хорошо скрывать от органов причину болезни!
Я в недоумении посмотрел на него, не понимая, о чем он говорит.
– Я о том, что ваша супружница уговаривает меня не сообщать в полицию о своем ранении! Вы тоже не желаете разобраться с теми преступниками? Вы же мужчина?!
– Я думаю, что жене виднее… - начал я медленно говорить, поняв, что Катя, видимо, попросила врача не сообщать в органы о причинах ранения, но не понимая, что та рассказала об обстоятельствах. – Доктор, если она считает так, то я просто присоединюсь к её просьбе.
– Ох уж эта молодежь! – воскликнул Антоша Чехов, всплеснув руками, а потом ударил себя по ляжкам. – Всё то они мудрят! Ладно! Не буду сообщать! Тем более, что рана быстро заживает и по признакам её происхождение далеко неоднозначно. Неужели вы её ничем не лечили?!
– Нет… – я пожал плечами.
– Странно, очень странно… - держась одной рукой за подбородок, в задумчивости произнес доктор. – Хотя вам все равно нужно будет оставить Екатерину на недельку. Поколем антибиотики, подлечим, понаблюдаем…
– Доктор, вмешательства хирурга не потребуется? – спросил я.
– Надеюсь, что нет. Зашивать там нечего, пулю извлекать не надо, ранение сквозное. Вот есть немного воспалительных процессов, вот их-то мы и полечим. В общем надо прямо сказать, что вам повезло.
– Спасибо, доктор. Её сейчас в палату?
– Да! Я вызвал медсестру. Она поможет Екатерине. А вы идите домой. Сегодня вам больше здесь делать нечего! Идите отдохните, переоденьтесь, - он окинул своим проницательным взглядом мой наряд. – Приходите завтра. И не с утра! Часов в одиннадцать. Завтра утром будет дежурить стоматолог. Он вряд ли ответит на все ваши вопросы.
– Стоматолог? – не понял я.
– Да! А что вы хотели? У нас извините оптимизация! Штаты сократили, а нагрузку увеличили! Вот и стоматологи вспомнили, что они учились в медицинских институтах!
– Можно мне попрощаться до завтра? – кивнул я в сторону сидящей Кати.
– Конечно, конечно… пойду пока подготовлю палату… Попрощайтесь и живо из больницы!
Айболит ушел, оставив нас одних. Катя посмотрела на меня с каким-то незнакомым мне раньше чувством грусти.
– Пока, милый…
– До завтра! Завтра увидимся!
– Да?
– Конечно! Я сейчас смотаюсь в отель, соберу необходимые тебе вещи и решу вопрос с полисом.
– Как?!
– Не переживай! Я все решу…
Я сел рядом с ней на кушетку и обнял ее за плечи. Она прильнула ко мне. Похудевшее лицо за эти двое суток стало еще красивей. Огромные глаза пожирали меня, словно видели в последний раз. Наши губы слились в поцелуе. То ли от все еще высокой температуры, то ли от безграничной любви, но поцелуй обжег меня. Он проник мне прямо в сердце словно каленое железо и поставил клеймо: «любовь навсегда».