Благие знамения (Добрые предзнаменования)
Шрифт:
Анафеме не приходилось слышать о людях без ауры, но она никак не могла разглядеть свечение вокруг головы Адама. Однако он выглядел бодрым, воодушевленным и уравновешенным, как хорошо отлаженный гироскоп.
— Наверное, переутомилась, — подумала она.
Так или иначе, она получила большое удовольствие, встретив столь благодарного слушателя, и даже дала ему почитать несколько экземпляров «Вестника Водолея» — журнальчика, издаваемого ее приятелем.
Этот журнал изменил жизнь Адама. По крайней мере, на один день.
К удивлению родителей, Адам рано пошел спать и, забравшись под одеяло с фонариком, журналами и пакетиком лимонных
Когда сели батарейки, Адам вылез из укрытия в потемневшую комнату и улегся, заложив руки за голову. Казалось, он наблюдал за подвешенной к потолку эскадрильей истребителей из «Звездных войн». Они слегка покачивались на ночном ветерке.
На самом деле Адам их не видел. Воображение разворачивало перед его глазами яркую панораму, где, словно на ярмарочной площади, бурлила жизнь.
Да уж, это вам не тетушка Уэнслидэйла с ее рюмками. Это настоящий оккультизм.
Кроме того, Анафема пришлась ему по душе. Конечно, она была ужасно старой, но если Адаму кто-то приходился по душе, то ему хотелось сделать этого человека счастливым.
Он принялся размышлять, как можно осчастливить Анафему.
Раньше считалось, что изменить мир способны лишь мощные бомбы, сумасшедшие политики, сильные землетрясения или великие переселения народов, но в наши дни столь устаревшего мнения придерживаются лишь люди, совершенно не знакомые с современной наукой. Согласно теории хаоса, мир изменяют мелочи. Взмахнула бабочка крыльями в джунглях Амазонки — и половину Европы снес ураган.
Где-то в засыпающем сознании Адама пролетела бабочка.
Возможно, Анафеме удалось бы — а может, и нет — разобраться, в чем дело, если бы ей открылась очевиднейшая причина того, почему она не смогла увидеть ауру Адама.
По этой же причине люди, стоящие на Трафальгарской площади, не могут увидеть Англию.
Сигналы тревоги затихли.
Конечно, нет ничего особенного в том, что в диспетчерской атомной станции сработала сигнализация. Это случается постоянно. Ведь там находится множество приборов, чьи важные показания можно и не заметить, если они не станут хотя бы попискивать.
А начальником смены на атомной станции должен быть уравновешенный, опытный, хладнокровный человек — такой, который в случае опасности уж точно не помчится, срезая углы, заводить свою машину. Такой, которого невольно представляешь себе с трубкой в зубах, даже если он вообще не курит.
Ситуация в диспетчерской достигла критической точки в три часа ночи. Обычно это приятное, спокойное время, когда дежурный мается от безделья, заполняет вахтенный журнал да слушает отдаленный рев турбин.
Но сегодня была необычная ночь.
Гораций Гендер посмотрел на мигающие красные лампочки. Затем — на показания приборов. Потом — на лица коллег. И наконец, поднял глаза к большому циферблату в дальнем конце помещения. Четыреста двадцать практически безопасных и почти бесплатных мегаватт покидали станцию. Другие приборы показывали, что эти мегаватты ничто не производило.
Он не воскликнул: «Что за чертовщина?» Он не воскликнул бы так, даже если бы стадо овец со скрипками проехало мимо него на велосипедах. Ответственный инженер так не выражается.
А сказал он вот что:
— Альф, позвони-ка ты начальнику станции.
Прошло три очень суматошных часа, полных звонков, телексов и факсов.
В любом случае, чтобы отвинтить крышку ядерного реактора и заглянуть внутрь, нужно получить уйму начальственных разрешений.
Их получили. Отвинтили крышку. И заглянули внутрь.
Гораций Гендер сказал:
— Должно же быть разумное объяснение. Пятьсот тонн урана не могли просто встать и уйти куда глаза глядят.
Измерительный прибор в его руке должен был бы заходиться визгом. А вместо этого он лишь изредка равнодушно пощелкивал.
На том месте, где до сих пор находился реактор, было пусто. Там можно было бы сыграть партию в сквош. [83]
В самом центре на чистейшем холодном полу одиноко лежал лимонный леденец.
83
Сквош — игра в мяч с ракеткой. На площадке для сквоша в 1942 г. Энрико Ферми построил первый ядерный реактор ( Примечание редактора).
Снаружи, в похожем на пещеру турбинном зале, продолжали реветь машины.
А в сотне миль от них Адам Янг, не просыпаясь, перевернулся на другой бок.
ПЯТНИЦА
Вран Соболь — худой, бородатый, облаченный во все черное — сидел на заднем сиденье длинного черного лимузина и разговаривал со своей базой на западном побережье по тонкому черному телефону.
— Как дела?
— Совсем неплохо, — ответил директор по маркетингу. — Завтра я устраиваю прием для представителей всех ведущих супермаркетов. Никаких проблем. «ПАЕК»(R) поступит на все склады уже в следующем месяце.
— Отличная работа, Ник.
— Нет проблем. Нет проблем. Главное, мы знаем, что вы с нами. Вы умеете вести к победам, шеф. Век бы с вами работал.
— Благодарю, — сказал Смолли и прервал связь.
Он очень гордился изобретением «ПАЙКА»(R).
Одиннадцать лет назад корпорация «Диетон» начинала весьма скромно. Небольшая команда диетологов, огромная команда торговых и рекламных агентов и, конечно, стильный логотип.
Два года инвестиций и исследований «Диетона» породили фирменный продукт «СНЕДЬ»(R). Он состоял из скрученных, переплетенных и сшитых протеиновых молекул, так изощренно закодированных и запечатанных, что их не усваивали даже самые прожорливые ферменты пищеварительного тракта, а также из бескалорийных подсластителей, минеральных заменителей растительных масел, волоконец, красителей и ароматизаторов. Конечным результатом стал пищевой продукт, почти неотличимый от прочих, за исключением двух признаков — во-первых, цены, которая была слегка выше, и, во-вторых, питательной ценности, примерно такой же, как у плейера «Сони». Сколько ни объедайся, ты все равно будешь терять вес. [84]
84
И волосы. И цвет лица. А если употреблять продукт достаточно долго, то и признаки жизни.