Благодать и величие
Шрифт:
— Есть ещё кое-что, что меня интересует. Гидеон, кажется, много знает об истории Стражей и даже Истиннорождённых, верно?
— Он знает больше, чем любой из нас, — сказал Дез.
Я покусывала ноготь большого пальца, глядя на холодильник.
— Мне было интересно, сможет ли он выяснить, если… если было документально подтверждено, что какие-либо Истиннорождённые когда-либо, ну, вы знаете, рожали? — я съёжилась. — Я имею в виду, как и любая запись о том, что они когда-либо беременели или забеременели от кого-то ещё.
На другом конце провода было так тихо,
Затем Дез прочистил горло.
— Это был очень неожиданный вопрос, Тринити.
Всё моё лицо сморщилось. Это был случайный вопрос, который я действительно не хотела задавать, но спрашивать Деза было намного лучше, чем звонить Тьерри или Мэтью и спрашивать их.
— Мне просто любопытно.
— И ты спрашиваешь для друга, верно? — его тон был сухим, как пустыня.
— Да. Определённо я спрашиваю для друга, — я повернулась и наклонилась, осторожно стукнувшись головой о холодный гранит стойки. — Так ты думаешь, Гидеон знает или мог бы узнать?
— Я могу спросить, — сказал он, и последовала пауза, и что-то похожее на звук закрывающейся двери с его стороны. — Послушай, эм, я не знаю, как сказать это, просто не выйдя и не сказав этого.
Я перестала биться головой о гранит, оставив её лежать.
— Но если Истиннорождённые и Стражи биологически совместимы, я не думаю, что после того, что ты пережила с Гавриилом, любая, э-э, беременность будет… жизнеспособной, — объяснил он, звуча так, словно хотел почистить свой мозг проволочной щёткой. — Я просто говорю, знаешь, на случай, если ты так думаешь, но если ты беспокоишься, есть такая штука, называемая тестом на беременность, который можно сделать в любой момент…
— О, боже, я знаю это, — я подняла голову. — И я знаю, что после того, что случилось с Гавриилом, не будет никаких шансов, что это станет проблемой.
— Тогда зачем тебе вообще?.. — его вздох был слышен через телефон. — Тринити.
Я снова съёжилась.
— Ладно. Ну, мне нужно…
— Не смей вешать трубку, — перебил он. — Ты снова видела Зейна, не так ли? Что, чёрт возьми, произошло? Что?..
Он оборвал себя проклятием, а когда заговорил снова, его голос был неприятно нежным.
— Что-то случилось? Он что-то сделал?
О Боже, я знала, что он имел в виду.
Я вернулась к тому, чтобы стукнуться головой о стойку.
— Ничего такого, в чём бы я ни принимала активного и искреннего участия, не произошло.
Ещё больше тишины встретило меня.
— Это неловко, — сказала я.
— Ни хрена себе, — огрызнулся он.
— И я хотела бы сыграть в Т. Свифта и удалить себя из этого повествования.
— Это твой рассказ, Тринити.
— Я знаю, — пробормотала я. — Ты можешь просто спросить Гидеона обо мне? Потому что, честно говоря, я понятия не имею, возможно ли это вообще для Истиннорождённых, и я просто хотела бы знать.
— Ради любопытства.
— Конечно.
Его вздох был таким тяжёлым, что я удивилась, как это не задребезжал мой телефон.
— Да, я посмотрю, знает ли он.
— Спасибо, — в этот момент я наполовину
— Тринити?
— Да? — я заскулила.
— Будь осторожна, — сказал Дез, его голос снова стал мягким. — Просто будь… просто будь чертовски осторожна, ладно? Зейн много значит для тебя. Я знаю. Он много значит и для нас. Но ты означаешь весь мир для всех остальных, и если с тобой что-то случится, мира не будет.
Кайман появился вскоре после самого неловкого разговора, известного человеку. Я не позволяла себе думать дальше следующей минуты, когда мы вышли из квартиры. Слишком многое висело в воздухе, и слишком многое зависело от того, что не было гарантировано. Старуха, возможно, уже покинула город. Возможно, она всё ещё в отеле, но попросит о чём-то, что я не могу дать в обмен на её помощь; в конце концов, я не ожидала, что она просто поможет мне по доброте душевной. Возможно, она откажется. Я держала свой разум пустым, пока мы с Кайманом спускались на лифте на первый этаж. У него не было машины, но он заказал такси.
— Это единственный способ добраться на такси, — сказал он мне, поправляя солнцезащитные очки, когда чёрный автомобиль подъехал к обочине.
Моя нога подрагивала всю дорогу до отеля, когда нервная энергия нарастала и смешивалась с моей благодатью. Когда мы прибыли в знакомый отель, я почувствовала себя оголённым проводом под напряжением.
— Я подожду тебя в квартире, — сказал Кайман. — Позвони мне, когда сможешь.
— На этот раз ты ответишь? — Я открыла дверь.
Он кивнул.
— Мысли и молитвы.
Я бросила на него взгляд из-за солнцезащитных очков, и он всё ещё хихикал, когда я закрыла за ним дверь. Я обернулась, когда гладкая машина отъехала от тротуара и пересекла тротуар, выйдя из всё ещё странно прохладного воздуха в почти холодную температуру вестибюля отеля. Я направилась прямиком к лифту и, оказавшись внутри, нажала кнопку тринадцатого этажа.
Отступив назад, я встала перед дверями, я была неподвижна, солнцезащитные очки всё ещё защищали мои глаза и руки по бокам. Когда лифт плавно остановился, моё бешено колотящееся сердце, наконец, успокоилось. Я вышла в коридор, прошла по нему до того места, где он изгибался, и, наконец, в поле зрения появился ресторан. За тонированными стеклами горел свет.
Часть меня не могла поверить, что я здесь. После прошлого раза я действительно не планировала возвращаться. По моему мнению, внутри было не что иное, как кладбище.
Сняв солнцезащитные очки, я засунула одну руку за воротник своего топа, а затем посмотрела вверх и влево, где была уничтоженная Ротом камера. Её заменили. Ещё один хороший знак. Я открыла дверь. Не играла лёгкая джазовая музыка. Никакого стука и звяканья тарелок и посуды. Мои глаза с трудом приспособились к тускло освещённому интерьеру, но я узнала женщину за столом хозяйки, и, судя по тому, как темноволосая женщина пробормотала впечатляющий поток проклятий себе под нос, она узнала меня.