Благородный дом. Роман о Гонконге.

Клавелл Джеймс

Что же касается Китая...

О все боги, большие, малые и очень маленькие, помогите заключить эту сделку, и я пожертвую на новый храм, на целый собор на Тайпиншане [56] , — обещал он в пылу страсти. — Если Китай отменит некоторые ограничения или даже немного ослабит их, мы сможем удобрять рисовые поля в провинции Гуандун, а потом и во всем Китае, и в течение следующих двенадцати лет эта сделка будет означать десятки сотен миллионов долларов — американских долларов, не гонконгских!»

56

Тайпиншань —

китайское название пика Виктории (Пика).

Размышления обо всей этой прибыли его умиротворили.

— Думаю, данное предложение может стать основой для дальнейшего обсуждения, — сказал он, закончив читать. — Не правда ли, Эндрю?

— Да. — Гэваллан положил письмо на стол. — Я позвоню им после ланча. Когда мистеру Бартлетту... и вам, конечно... будет удобно встретиться?

— Сегодня во второй половине дня — чем скорее, тем лучше, — или в любое время завтра, но Линка не будет. Всеми деталями занимаюсь я — это моя работа, — бодро проговорила Кейси. — Он определяет политику и официально подпишет окончательные документы после того, как я их согласую. В этом ведь заключается функция главнокомандующего, верно? — Она оглядела их, улыбаясь во весь рот.

— Я договорюсь о встрече и оставлю сообщение у вас в отеле, — продолжал Гэваллан.

— Может, определимся прямо сейчас и закончим с этим? Гэваллан с недовольным выражением лица глянул на часы. «Почти что ланч, слава богу».

— Жак, ты как завтра?

— Лучше с утра, чем после полудня.

— И для Джона тоже, — сказал Филлип Чэнь. Гэваллан поднял трубку и набрал номер:

— Мэри? Позвоните Доусону и назначьте встречу на завтра, на одиннадцать, с участием мистера де Вилля, мистера Джона Чэня и мисс Кейси. У них в офисе. — Он положил трубку. — Жак и Джон Чэнь занимаются у нас всеми корпоративными вопросами. Джон поднаторел в американских делах, а Доусон — спец по своим. Я пришлю за вами машину в десять тридцать.

— Спасибо, но вам нет нужды беспокоиться.

— Как вам будет угодно, — вежливо откликнулся он. — Вероятно, сейчас самое время прерваться на ланч.

— У нас есть ещё четверть часа, — сказала Кейси. — Может, обсудим, каким бы вам хотелось видеть порядок финансирования с нашей стороны? Или, если хотите, можно послать за сэндвичами и работать без перерыва.

Все оторопело уставились на неё:

— Работать во время ланча?

— Почему бы нет? Так давно уже принято в Америке.

— Слава богу, здесь так не принято, — сообщил Гэваллан.

— Да, — сердито бросил Филлип Чэнь.

Она ощущала, как над ней гнетущей пеленой нависло общее неодобрение, но ей было наплевать. «Идите вы все, — выругалась она мысленно, но тут же заставила себя пересмотреть позиции: — Послушай, идиотка, не позволяй этим сукиным сынам достать тебя!» — Если вы хотите прерваться на ланч, я не возражаю.

— Прекрасно, — просиял Гэваллан, и остальные облегченно вздохнули. — Ланч начинается в двенадцать сорок. Перед этим вам, наверное, хотелось бы попудрить носик.

— Да, благодарю вас. — Она понимала: им хочется сплавить гостью, хоть ненадолго, чтобы обсудить её — а потом и сделку.

«Должно бы быть наоборот, — подумала она, — но не будет. Нет. Будет так же, как всегда: они станут спорить, кто первым добьется успеха. Но никому из них надеяться не на что, потому что сейчас я не хочу никого из них, каким бы по-своему привлекательным ни казался каждый. Эти мужчины ничуть не отличаются от всех, кого я знаю: они хотят не любви, им нужен лишь секс.

Линк — исключение.

Не думай о Линке, и том, как сильно ты любишь его, и том, как отвратно прошли все эти годы. Отвратно и восхитительно. Помни о данном обещании. Я не буду думать о Линке и любви.

Не буду до моего дня рождения, а до него осталось девяносто восемь дней. На девяносто восьмой день заканчивается седьмой год, и благодаря моему милому к этому времени у меня будут „отвальные", и мы станем по-настоящему равны, и с Божьей помощью у нас будет этот Благородный Дом. Станет ли он моим свадебным подарком ему? Или его подарком мне?

Или прощальным подарком».

— Где комната для дам? — Она встала, все поднялись следом и теперь возвышались над ней, кроме Филлипа Чэня — она была выше его на целый дюйм, — и Гэваллан объяснил ей, как пройти в дамскую комнату.

Линбар Струан распахнул перед гостьей дверь и закрыл за ней. Потом ухмыльнулся:

— Спорю на тысячу, у тебя ничего не выйдет, Жак.

— Ещё одна тысяча, — подхватил Гэваллан. — И десять, что не получится у тебя, Линбар.

— Принято, — откликнулся Линбар. — При условии, что она пробудет здесь месяц.

— Что-то не те уже у тебя темпы, а, старина? — сказал Гэваллан, а потом обратился к Жаку: — Ну как?

Француз улыбнулся:

— Двадцать за то, что тебе, Эндрю, никогда не завлечь такую даму в постель. Равно как и тебе, бедный малыш Линбар. Пятьдесят за это против твоей лошади.

— Мне моя кобылка нравится, клянусь Господом. У Ноубл Стар большие шансы победить. Она лучшая в нашей конюшне.

— Пятьдесят.

— Сто, и я подумаю.

— Настолько мне не нужна ни одна лошадь, — снова улыбнулся Жак, глядя на Филлипа Чэня. — Что ты думаешь, Филлип?

Филлип Чэнь встал:

— Думаю, поеду-ка я на ланч домой и предоставлю вас, жеребцов, вашим мечтаниям. Забавно, однако, что все вы спорите на то, что ничего не получится у других, а не на то, что получится у кого-то из вас.

Они снова рассмеялись.

— Глупо давать нам что-то дополнительно, а? — сказал Гэваллан.

— Сделка — просто фантастика, — воскликнул Линбар Струан. — Господи, дядя Филлип, просто фантастика!

— Как и её derri`ere [57] , — добавил де Вилль тоном знатока. — А, Филлип? Филлип Чэнь добродушно кивнул и вышел. Но, увидев входящую в дамскую комнату Кейси, подумал: «Айийя, кому вообще нужен такой большой кусок?»

57

Задница (франц.).