Благословение
Шрифт:
— О, это будет похоже на торжественный прием, — проговорил Брэд, пытаясь разрядить обстановку.
Он заметил, как напряглась Пилар, когда доктор заговорил об опытных специалистах и о том, что может произойти, если ей понадобится делать кесарево сечение. Не хотелось думать о подобной операции, но надо было быть готовыми ко всему. И Брэд заметил, что чем меньше дней оставалось до родов, тем больше нервничала Пилар.
Доктор попросил ее соблюдать максимальную осторожность и сразу же звонить ему, если ее будет что-то беспокоить. За неделю до назначенного срока Пилар рано утром почувствовала острую боль внизу живота и сразу поняла, что
В тот же день после полудня у нее начались регулярные боли, но, когда Брэд предложил поехать в больницу, они прекратились.
— Боже, как я хочу скорее избавиться от этого, — сказала она Брэду.
Но в тот день до вечера ничего так и не произошло, и только после ужина у нее отошли воды. И хотя регулярные схватки еще не начались, доктор все равно попросил, чтобы она приехала в больницу. Он хотел оставить ее там, чтобы можно было наблюдать за ней.
— Чего тут наблюдать, — простонала она, с трудом разместившись на заднем сиденье машины, — ничего же не происходит. Зачем мы туда едем? Это же глупо.
Брэд не стал возражать ей, но он чувствовал значительное облегчение от того, что может наконец передать ее в руки врачам. Он боялся, что у Пилар в любой момент начнутся роды, а у него не было никакого желания стать «повивальной бабкой» при рождении близнецов. Он считал достаточным то, что согласился присутствовать при родах. При мысли об этом ему становилось не по себе, но он знал, что будет нужен жене в трудный момент, и поэтому ответил утвердительно, когда она попросила его об этом.
Как только они появились в приемном покое, врач про вел ее в палату и осмотрел. У Пилар продолжались слабые схватки. Доктор объяснил ей, что те боли, которые она чувствовала утром, были вызваны тем, что шейка матки начала расширяться, и обрадовал пациентку известием, что очень скоро она сможет нянчить своих малышей.
— Пока все в норме, время еще есть, — заверил он их и ушел домой, пообещав приехать, как только его вызовут.
Супруги немного посмотрели телевизор, и ей даже удалось ненадолго задремать, но она вдруг проснулась от странного ощущения. Пилар казалось, что она испытывает сильное давление.
Она позвала Брэда, и он, совершенно растерянный, привел медсестру и попросил жену объяснить все ей.
— Я думаю, что у вас начались роды, миссис Колеман, — улыбнулась медсестра и побежала за доктором, и уже через минуту пришел дежурный врач, чтобы осмотреть ее.
У Пилар вдруг начались сильные схватки. Ей показалось, что ее живот зажали в огромные тиски и сжимали, сжимали, не давая ей даже перевести дыхание, и она думала, что не вынесет этого. Она вцепилась в руку Брэда, хватая ртом воздух, и кто-то, она не видела кто, приподнял ее кровать.
— О господи… это ужасно, — проговорила она тихо, когда боль отпустила.
Волосы у нее слиплись от пота, во рту все пересохло, но это было только начало. Схватки следовали одна за другой, доставляя ей невероятные мучения. Медсестра выбежала из палаты, чтобы позвонить врачу и сообщить, что Пилар Колеман начала рожать.
В палате появились еще двое врачей. Две медсестры крепили провода от монитора на ее животе, который будет показывать сердцебиение плодов и сокращение матки. Пилар казалось, что эти провода легли ей на живот ужасной тяжестью и делают схватки еще более болезненными.
Это было ужасно, она чувствовала себя подопытным кроликом, которого связали, пристегнули и лишили возможности двигаться. В ее жизни происходило такое важное событие, а ей казалось, что ее лишили всяческого участия в нем.
— Брэд… я не могу… не могу… — Она пыталась освободиться, но все эти ремни и ужасная боль не давали ей двигаться. — Брэд, останови их. — Пилар так хотелось, чтобы все ушли и оставили ее в покое, сняли с нее эти дурацкие ремни и провода, которые так мешали ей. Но они уже не могли оставить ее, теперь от них зависело, чтобы роды прошли нормально, и Брэд мог только беспомощно наблюдать за происходящим.
Правда, он попытался сделать хоть что-нибудь, обращаясь сначала к медсестре, а потом и к врачу, который только что приехал.
— Можно сделать что-нибудь, чтобы облегчить ее страдания? — с надеждой спросил он. — Ремни от монитора причиняют ей неудобство, а ей и так приходится туго.
— Я все это знаю, — сочувственно ответил доктор, — но она рожает двоих, и раз мы обошлись без кесарева сечения, нам необходимо видеть, что там происходит. Поймите, это необходимо. С такими вещами не шутят. — И доктор обратил все внимание на пациентку. — Ну, как мы себя чувствуем? — спросил он Пилар с ободряющей улыбкой.
Дерьмово, — ответила она вдруг и почувствовала приступ тошноты. «Только этого не хватало, — подумала Пилар. — Когда же все это кончится?» Новый приступ боли заставил ее вскрикнуть. Казалось, внутренности ее сейчас разорвутся, не выдержав напряжения. «Может быть, — подумала она с надеждой, — уже пора тужиться, может быть, сейчас наконец-то это произойдет и для меня все закончится?» Но, когда она спросила медсестру, та сказала ей, что до конца еще далеко. Это было только начало.
— Больно, — прохрипела Пилар, когда доктор приблизился к изголовью ее кровати. Она еле ворочала языком от боли. — Сделайте мне обезболивающий укол.
— Мы поговорим об этом позже. — Врач попытался отойти, но она схватила его за рукав и заплакала.
— Нет, сделайте его сейчас, — проговорила она, пытаясь сесть, но ремни от монитора удержали ее на кровати, и Пилар только схватила за руку Брэда. — О господи… послушайте… кто-нибудь слышит меня?..
— Да, я слушаю тебя, дорогая, — произнес Брэд. Он с жалостью смотрел на искаженное болью лицо жены и клял себя за собственную беспомощность. В палате деловито сновали врачи и медсестры, спокойно занимались своим делом, словно появление на свет новых жителей Земли было чем-то совершенно ординарным. Пилар плакала от боли и отчаяния. И почему никто не хочет ее выслушать? Все, что она могла, — это лежать и всхлипывать в перерывах между схватками, когда уже не в силах была закричать.
— Скажи им, пусть они сделают что-нибудь… — молила она, — пожалуйста… ну пожалуйста… только бы эта боль прошла…
— Я все понимаю, дорогая… Я все понимаю… — Но он уже ничего не мог понять. Мало того, он уже начал жалеть обо всем: и о том, что она принимала гормоны и все другие лекарства, и вообще о том, что они обратились к доктору Вард, и о том, к чему в конце концов это привело. Брэд был в ужасе, видя, как ей больно, и ничего не мог для нее сделать. Никогда в жизни он еще не чувствовал себя таким беспомощным.