Блаженство греха (Ритуальные грехи)
Шрифт:
Между ними особенная связь.
Ему даже не нужны слова Люка — волшебная связующая нить протянулась между ними. Бобби Рей знает, когда Люк хочет, чтобы он кого-то наказал ради общины. Все, что делает Бобби Рей, он делает для Люка. Каждая сигарета, которую он выкурил, каждая женщина, которую он поимел, каждый человек, которого он убил, — все делалось ради Люка, по его молчаливым приказам. И взамен у него есть невысказанная благодарность и одобрение Люка. Большей награды Бобби Рею и не нужно.
Но вот эта новенькая… Рэй не совсем понимал,
Однако же девчонка представляла собой серьезное осложнение. Даже опасность. Так было с тех пор, как Альфред покончил со Стеллой. Стелла ненавидела своего ребенка, и Бобби Рей очень хорошо ее понимал. Привезти девчонку сюда, заманить — это меньшее, что он мог сделать. Он в точности исполнил все, что ему велели, — ради Стеллы, ради Люка.
Рэчел напоминала его старшую сестру, Мелани, — такой же капризный рот, такая же заносчивая. Он убил Мелани первой, растягивая удовольствие, до того, как остальные пришли домой.
Рэй глубоко втянул дым в легкие, затем выпустил, вглядываясь в струйку из-под опущенных век. Дым танцевал перед ним, изменяясь и перемещаясь, медленно принимая форму. Он наблюдал, ожидая знака. Каким путем пойти?
Дым рассеялся, растаял в ночной тьме и не дал ответа. Бобби Рей выругался, погасил сигарету. Придется ждать знака, а он не любил ждать.
Быть может, она знает ответ. Она может направить его. Он оттолкнулся от оштукатуренной стены и направился к западному крылу реабилитационного центра, зная, что найдет ее там.
Люк ждал, пока Рэчел откроет глаза. Вот она нахмурилась, силясь сфокусировать взгляд, пытаясь вспомнить, где она и как сюда попала.
Было бы интересно, если б она вспомнила, что было потом, про себя усмехнулся Люк, сидя со скрещенными ногами и наблюдая за ней. Она уже и без того ненавидит его с убийственной страстью, а если вспомнит, что он делал с ее неугомонным, отзывчивым телом, ее ярости не будет предела.
Рэчел повернула голову, и глаза ее сузились, сфокусировавшись на нем. Он был наполовину в тени, но она не спутала б его ни с кем другим. Неожиданным нервным жестом девушка прижала руку к груди, но туника была аккуратно застегнута и надежно прикрывала тело.
— Что я здесь делаю? — спросила она все еще скрипучим голосом.
— Исцеляетесь.
— Чушь.
— Пару часов назад горло у вас так болело, что вы не могли говорить. Синяки не заживают так быстро без специальной помощи.
— Чушь, — повторила она.
— Интересно, нельзя ли обратить процесс вспять, — пробормотал он себе под нос. — Думаю, немая вы нравились мне больше.
— Не сомневаюсь. — Она осторожно повернулась на бок, и он понял, что двигаться ей еще больно. — Вам нравится, чтобы все ваши женщины были бессловесны и послушны.
— Все мои женщины? Значит, вы одна
Тут она села, поморщившись от боли.
— Я думала, вы дали обет безбрачия.
Он наблюдал за ней, размышляя, как лучше обращаться со столь неугомонной гостьей. Его небрежные поддевки и язвительные насмешки выводили ее из себя. Услышали бы другие, то-то удивились бы поведению своего мессии.
Но он устал быть святым. И ему нравилось наблюдать, как она подпрыгивает от каждого его укола.
Кроме того, отведав запретного плода ее тела, он только разбудил дремавший аппетит. Теперь уже морального и духовного совращения, как в случае с остальными, будет мало. От Рэчел ему нужна полная капитуляция, на меньшее он не согласен.
— Вы ведь на самом деле не верите в это, правда? — спросил Люк.
Она удивленно вытаращилась.
— Так вы признаетесь? Признаетесь, что вы вовсе не святой, каким вас все здесь считают?
— Никто не святой, особенно те, кого таковыми считают. А что вы думаете?
— Я думаю, что вы мошенник-виртуоз, который охотится на неврастеников и пожирает их. Думаю, вы соблазнили мою мать, убедили ее оставить все деньги вам, а потом… — Что-то удержало ее, не дало закончить.
— А потом? — подтолкнул он. — Что я сделал потом? Распорядился убить вашу мать?
— Это так?
Он рассмеялся, прекрасно зная, что разозлит ее.
— У вас чертовки богатое воображение.
— Я думала, «Фонд Бытия» не одобряют сквернословие, — парировала она.
— На меня правила не распространяются.
— Так как?
— Что как? Соблазнил ли я вашу мать? Вы, должно быть, не очень хорошо знали Стеллу, если думаете, что ее требовалось соблазнять. Один из пунктов терапии заключался в осознании изъянов характера, и сексуальная ненасытность была одним из главных ее недостатков. Стелла не относилась к тем женщинам, которые ждут, чтобы мужчина сделал первый шаг.
— Значит, она соблазнила вас?
— Почему вы так озабочены моей сексуальной жизнью? — мягко поинтересовался он. — Разве у вас нет своей собственной, которая бы занимала вас?
— Мы говорим не обо мне, — отрезала она. — Мы говорим о ваших грехах.
— Пункт, в котором мы с вами не сходимся, помните?
— Будете отрицать, что вы мошенник?
— Я ничего не буду отрицать.
— Включая и то, что обманом выманили деньги у моей матери?
— Ваша мать умерла, Рэчел. Там, куда она ушла, деньги ей не нужны.
— Значит, вы обманом лишили меняее денег! — Она встала на колени, придвинулась. Все, что ему оставалось, это сидеть с вытянутыми ногами и заманивать ее ближе. Детская игра. Она нравилась ему такой, энергичной, разъяренной. Хотелось бы попробовать на вкус ее гневный ротик, когда она будет сопротивляться. А она будет сопротивляться, в этом Люк не сомневался. Но рано или поздно капитулирует, и оттого победа будет только слаще.