Бледные короли и принцы
Шрифт:
— Но получилось наоборот — она привлекла к себе внимание.
— А я не говорил, что она умна.
— Она не сказала, зачем полиции нужно было убивать Вальдеса?
— Насколько я понял из ее слов — по расовым мотивам. Сказала, что Роджерс был отпетым негодяем.
— Насчет негодяя — не знаю, но то, что полнейшим болваном — это точно.
— Воображал из себя Уайта Эрпа? — вспомнил я характеристику Кингсли.
— Вроде того, — согласился Лундквист. — Его занимало одно: а все ли вокруг знают, что
Я был с ним согласен.
— Что-нибудь еще знаете? — спросил Лундквист.
— Нет, — ответил я.
— И все же выяснили больше нашего. Чем объясняете, что уитонские копы сидели у вас на хвосте?
— Не знаю. Генри буквально слово в слово повторил слова Роджерса минуту назад.
— А что за люди подожгли вашу машину?
— Думаю, Роджерс подослал своих старых дружков, конечно же, местных. Но не полицейских. Когда я ранил одного, остальные не знали, что предпринять. И среди них не было латинос.
— Или Эстэве хватило ума подослать кого-то из янки.
— Возможно, — сказал я и спросил: — Как убили Роджерса?
— Два выстрела в голову, почти в упор, крупный калибр. Его обнаружила патрульная машина. Около шести утра. Видимо, когда в него стреляли, он сидел в своей машине. Стреляли, скорее всего, с заднего сиденья. К своему пистолету Роджерс не прикасался. Он висел у него в застегнутой кобуре на поясе. С момента убийства прошло немало времени, кровь засохла, тело окоченело. Когда у меня будет рапорт следователя с данными экспертизы, я вам позвоню.
— Спасибо.
— Если вы что раскопаете, тоже звоните.
— В обход уитонской полиции?
— Это было бы просто замечательно, — чуть улыбнулся Лундквист.
Глава 15
Я нашел Хуаниту Олмо в управлении больниц Куоббинского района. На двери висела пластиковая табличка: «ОТДЕЛ СОЦИАЛЬНОГО ОБСЛУЖИВАНИЯ».
— Доброе утро, — сказал я.
— Доброе утро, — ответила Хуанита.
— Не уделите ли мне немного времени? — спросил я, прикрывая за собой дверь и опускаясь на стул для посетителей возле ее стола. В кабинете мы были одни, еще кому-то там было бы просто не поместиться. — Похоже, весь отдел состоит из одного человека?
— Да, в штате я одна. Но нам, в качестве консультантов, помогает еще несколько человек.
— Вы слышали, что ночью застрелили шефа полиции?
— Слышала. И не стану лицемерно говорить, что сожалею о случившемся.
— Соблюдать данную традицию — не худший вариант, — сказал я. — У вас есть какие-нибудь соображения по поводу случившегося?
— У меня? Какое мне до всего этого дело?
— Вы говорили, что он негодяй и мерзкий тип и что это он убил Вальдеса.
— Я говорила вам правду.
— Вы не видите связи между убийствами Роджерса и Вальдеса?
— Почему
— Бога ради.
Вытащив сигарету из пачки на столе и прикурив ее от разовой зажигалки, Хуанита затянулась, выпустила дым и посмотрела на меня сквозь его пелену, выгнув дугой свои черные брови.
— А вы?
— Вижу ли я связь между ними? Конечно. В таком городке, как ваш, и два убийства за месяц — тут должна быть связь.
— Совсем не обязательно.
— Не обязательно, — повторил я. — Но такое предположение мне ничего не дает. Вероятность же того, что Роджерса и Вальдеса убили одни и те же люди, дает мне пищу для размышлений, заставляет наносить визиты кое-каким людям.
— Например, мне?
— Например, вам.
— Я не имею представления о том, кто убил шефа Роджерса, — сказала Хуанита.
— Это не мог быть Фелипе Эстэва?
— Нет!
— Нет?
— Нет. Конечно, вы всеми силами постараетесь это доказать. Он — преуспевающий латинос, и вы стремитесь поставить его на место... Но он... он гораздо в большей степени мужчина, чем любой из вас.
— Преуспевающий в чем?
— В бизнесе. За это вы его и ненавидите. Он переиграл вас в вашей же капиталистической игре.
— В моей игре? Игра в капитализм? Думаю, вы меня переоцениваете.
— Вы знаете, что я имею в виду, — сказала она.
— Это ваше «что я имею в виду» не означает, что он мог застрелить Роджерса, когда тот разнюхал то, что старательно скрывал Эстэва.
— Виновен по определению, — усмехнулась Хуанита и сделала несколько глубоких затяжек.
— Если занимаешься законным бизнесом, не нанимаешь себе в охранники таких типов, как Цезарь.
— Я не знаю никакого Цезаря.
— Почему вы рассказали мне про Вальдеса и жену Эстэвы?
— Я попалась на ваши уловки.
— Дьявольски хитрый Спенсер! — сказал я. — Что представляет из себя миссис Эстэва?
— Она его слабость.
Хуанита докурила сигарету и тут же взяла следующую, держа ее между указательным и средним пальцем на уровне первого сустава. Я подбодрил ее кивком, ожидая объяснений.
— Она шлюха, но он не вышвырнет ее из дома, — сказала Хуанита.
— Она спит со многими?
— Да, — сипло и яростно прошептала Хуанита и судорожно затянулась.
— С кем еще, кроме Вальдеса?
Хуанита покачала головой.
— Вы не знаете ни одного другого имени, кроме Вальдеса?
Она еще раз покачала головой.
— Можно ли называть ее шлюхой, если она спала только с Вальдесом?
— Можно, — просипела Хуанита.
— Я бы не стал.
— Можно.
— А вы спали с Вальдесом?
Она переменилась в лице, глаза буквально вылезли из орбит, а губы искривились в злобной гримасе.