Блеск и нищета Жанны Дюбарри
Шрифт:
23 июля был подписан брачный контракт Жанны и Гильома Дюбарри. Его статьи были крайне необычными и направлены на четкое разделение имущества и даже тел будущих супругов. Свадьба была отпразднована 1 сентября, объявления были помещены в парижских церквях Святого Евстахия и Святого Лаврентия. Священник, освятивший этот странный союз, звался Жан-Батистом Гомаром де Вобернье, и есть основания полагать, что он был тем самым «монашком», о котором упомянул Шуазель в своих «Мемуарах», то есть родным отцом Жанны. В составленном после этого брачном свидетельстве в качестве ее отца был указан другой Гомар де Вобернье, предполагаемый брат священника.
Не имея возможности выйти замуж за своего уже женатого любовника, Жанна была вынуждена довольствоваться братом. Поскольку настоящий ее отец был монахом и не мог признать свое отцовство, ей также пришлось принять в качестве родителя
Версаль, 12 декабря 1768 года
(от Ришелье, Сартину)
Мсье,
Некоторые гнусные песенки, которые нам приходится слышать, заставляют сожалеть о дурной прозе г-на Марэ. Если вы не знаете авторов этого, что на вас не очень похоже, вы будете единственным, кто ничего не знает об их происхождении, и в это верится с большим трудом. Вы некогда говорили, что можете отправить в Бастилию некую безумную голову: вы могли бы с пользой реализовать этот план в отношении поэтов, о коих я вам сообщаю, зная, что их меценат почти ежедневно бывает гостем нашего монарха в малых Кабинетах и пока не ищет другого места пребывания. Знайте же однако, что Король не станет долго терпеть, чтобы покрывали грязью даму, которой он всенародно оказывает знаки дружбы. Вам следует сделать так, мсье, чтобы никто больше не слышал об этих недостойных стихах и об их исполнителях: таков приказ Короля, чье настроение надеюсь передать вам. Вам не стоит опасаться г-на де Шуазеля, стоящего чуть выше вас, потому что вас просит об этом Король, стоящий намного выше него.
Версаль, 15 декабря 1768 года
(от Ришелье, Жану Дюбарри)
Милейший,
Вот расписка на двадцать тысяч ливров на имя банкира Божона. Знай, эта награда идет с самого верха и сопровождается непременным условием, что больше ты требовать ничего не станешь. Подумайте над этим письмом и постарайтесь не забывать: содержащиеся в нем упреки исходят из того же источника, что и эта тысяча луидоров. Та же рука протягивает их тебе сегодня, а завтра может схватить за шиворот и бросить за одну из тех стен, что защищают скорее не от холода, а от долгов, где люди восстанавливают свою репутацию одновременно с приобретением ревматизма.
Париж, 18 декабря 1768 года
(от Жана Дюбарри, Ришелье)
Господин маршал-герцог,
Я получил заслуженное оскорбление в виде тысячи луидоров, которые вы мне всучили. Но раз вы не являетесь автором этой подачки, то я не стану требовать от вас объяснений: эти деньги пахнут или, лучше сказать, благоухают ароматом, который нам с вами хорошо знаком.
Я напишу нашему Ангелу, чтобы поблагодарить ее за доброту. Постараюсь найти самые нежные слова на подметках своих сапог подобно тому, как она сама некогда нашла свое очарование и воспитанность на грязных простынях мамаши Гурдан.
Париж, 18 декабря 1768 года
(от Жана, Жанне Дюбарри)
Мадам,
Я прочел, поразмыслил и теперь еще размышляю над этим ужасным доказательством вашей неблагодарности. Теперь вы – графиня, хотя в злобных стихах вас называют шлюхой. Вы перенесли свои вещи в комнату нашего покойного друга Доминика и каждую ночь спите в малых Кабинетах. Но вы достаточно много путешествовали, чтобы оказаться там, и можете пропутешествовать еще долго, посему держите чемоданы в готовности.
Но, хотя от уличной девки до графини в этой стране и в этом веке всего один шаг и у вас уже два лакея в ливреях с галунами и герб, чья краска еще не успела высохнуть на вашем кресле [83] , помните, что именно я помог вам сделать этот шаг и нанял этих лакеев, именно я придумал ваш многовековый герб: сойка, сидящая на двух скрещенных розах.
Я есть и всегда буду вашим прошлым, мадам, поскольку вы лишаете меня права существовать в вашем настоящем. Я буду следовать за вами как тень, поскольку вы не даете мне возможности уехать куда-либо.
83
Надо полагать, портшез (легкое переносное кресло, вид паланкина).
Мои советы и поддержка вам так помогли, что вы больше в них не нуждаетесь и ими пренебрегаете, что даже с ними не ознакомились. Пусть так! Но вам их будет не хватать, подумайте об этом! Вы вскоре пожалеете, что отдалили меня. Всегда вам преданный, я буду неподалеку. Вы найдете меня в ваших чемоданах в тот день, когда вновь их раскроете, потому что именно там я буду вас ждать, мадам.
Шуазель прождал до осени, с началом боевых действий против новоиспеченной графини. Но от этого его атака не стала менее яростной. Министр использовал самые агрессивные и низкие приемы: памфлеты, похабные песенки, дойдя даже до комедий, которые стали ставиться в театрах и кабаре. Соотношение сил было не в пользу Жанны. Что она могла противопоставить самому влиятельному, трижды министру [84] Шуазелю? Жанна была не чем иным, как «временной прихотью», жила только капризом Короля, у которого, как известно, было до нее много временных привязанностей.
84
Министерские обязанности Шуазеля распространялись также на армию и дипломатию: его главный замысел – союз с Австрией – был воплощен в жизнь через женитьбу дофина и эрцгерцогини Марии Антуанетты.
За каждым поступком новой королевской любовницы внимательно следили, каждое ее слово крайне превратно истолковывалось не только ее врагом и приспешниками, но и всеми, кто попрекал ее простым происхождением, скандальным прошлым, головокружительным и неуместным взлетом.
Инспирированные Шуазелем песенки и проза были настолько гадкими, что я не хочу даже цитировать их. Дурная проза и злые вирши, вульгарные чувства, пошлость и т. п. Шуазель показывает нам, что, к несчастью, крупный сеньор может быть не только «злым человеком» подобно Дон Жуану, но и может опуститься, если нужно, до уровня проходимцев, чьи услуги он оплачивал, чтобы удовлетворить свои желания. Самым низким из них была, несомненно, ненависть: ее у Шуазеля было достаточно, раз в своих «Мемуарах» он дошел до оскорблений самого Короля и запачкал его самыми недостойными аргументами. Очевидно, Министр только и ждал своей опалы и ссылки, чтобы напасть на Жанну.
Он был не одинок. Сам Дюбарри постарался уколоть свояченицу и бывшую любовницу в песенке, которая гуляла по Парижу и имела некоторый успех. Причины возникновения этих стихов были крайне непорядочными, если судить по тому, что нам известно о Жанне и Плуте. Но зато их композиция свидетельствует об определенном таланте и показывает некую строгость тона. Но судите сами по этому отрывку:
Распутница,Откуда гордость ты черпаешь?Монарха спутница,Зачем в достоинство играешь?Когда жила ты только массою однойОтца, монаха бедного Гомара,И торговала мать, Рансон, собой,Чтобы тебе добыть кусочек сала,Такой гордячкою ты вовсе не былаДа и от матери недалеко ушла.Забудь же ты на время гонор свойИ графское чело склони, хотя б передо мной.Собою снова стать ты наберись же сил,Чтобы несчастий страшных избежать.Позволь тому, кто так тебя любил,Тебе простейшие сабо презентовать.Распутница,Ужель так уязвлен мой разум?Монарха спутница,Ужель ты все забыла разом?