Блистательный Двор

Мид Райчел

У Клары на щеках появились пунцовые пятна, сделавшие ее неправильно наложенные румяна еще заметнее.

– Кого?

– Проститутку. Это – еще один термин, означающий «шлюха», – проговорила я суховатым тоном – таким, каким моя бывшая гувернантка объясняла бы правила руванской грамматики. – Однако я могу рассказать тебе более подробно. Дама сомнительного поведения или проститутка продает свое тело ради…

– Знаю! – воскликнула Клара, залившись краской.

– Но, – добавила я, – я попробую тебя утешить: ты выглядишь как высококлассная специалистка. Такие

обычно работают в дорогих борделях, где девушки поют и танцуют. Не как те бедняжки, которые стоят возле грузовых судов. Они даже не могут себе позволить настоящую косметику и обходятся самыми дешевыми и примитивными средствами. Радуйся, что не упала настолько низко. – Я сделала паузу. – О! Между прочим, ты выбрала неправильную вилку.

Клара воззрилась на меня с открытым ртом, а я приготовилась к ответному удару. Я его вполне заслуживала – но и Клара определенно получила от меня по заслугам. Я плохо знала Миру, но что-то в ней меня зацепило: примесь печали, спрятанной за гордостью. А Клара была похожа на тех, кто любит помыкать другими. Мне такой тип людей был хорошо известен. Оказывается, они существуют в любых слоях общества.

В общем, я нисколько не сожалела, что поставила ее на место.

Я отрезала себе кусочек тарта, но внезапно похолодела: взгляды всех девушек разом устремились мне за спину. Мой желудок свело, и я медленно повернула голову… Странно, но я почему-то вовсе не удивилась, увидев в дверях столовой мистрис Мастерсон и обоих Торнов. Я не знала точно, когда они здесь появились – но, судя по их потрясенным лицам, слышали они достаточно.

Никто из них ничего не сказал. Седрик и Джаспер присоединились к нам, и трапеза продолжилась в абсолютном молчании. Мне безумно хотелось сжаться в комочек, но я помнила, что аристократка всегда должна сидеть прямо. Атмосфера и прежде была напряженной, а теперь она на меня буквально давила. Я жалела, что быстро доела свой тарт, поскольку теперь мне нечем было заняться, а глазеть по сторонам я не хотела. В итоге я налила себе еще чашку чая и без остановки его помешивала, пока Торны не встали из-за стола и мистрис Мастерсон разрешила нам разойтись по комнатам.

Я поспешила уйти одной из первых: хотелось надеяться, что если я скроюсь с глаз мистрис Мастерсон, то она забудет вызывающую сцену, свидетельницей которой невольно оказалась. У нее ведь наверняка хватает других забот. Девушки тоже направились к винтовой лестнице. Я собиралась подняться по ступеням, но в последнюю секунду заметила красочное пятно на противоположной стене. Все сосредоточенно расходились к себе и не обратили внимания, что я отошла от лестницы. В дальней части просторного холла находилась дверь в гостиную – а рядом с ней висело несравненное полотно!

Подойдя ближе, я узнала художника. Флоренсио. В Осфро, в Национальной галерее имелся его шедевр, который всегда манил меня к себе. Флоренсио был сирминиканским живописцем, который прославился пейзажами своей родины. Меня поразило, что его произведение находилось в загородном особняка Джаспера. Хорошенько изучив картину, я решила, что она относится

к раннему периоду творчества Флоренсио. Некоторые приемы мастера были еще не столь отточенными, как на картине из столичной галереи. Однако это полотно было великолепно, хоть мелкие погрешности и могли объяснить, почему оно здесь оказалось.

Я еще немного полюбовалась пейзажем, вновь пытаясь разгадать манеру Флоренсио. Вздохнув, я решительно направилась к лестнице, но неожиданно замерла: в мою сторону шли Седрик и Джаспер! Они пока меня не замечали: оба были поглощены разговором. Я быстро шагнула за угол и вжалась в нишу у двери в гостиную, которой из вестибюля не было видно.

– …я знал, что будет подвох, – вещал Джаспер. – У тебя было два шанса, Седрик, и ты оба упустил.

– А ты не преувеличиваешь? – парировал Седрик.

Его тон был спокойным, даже сдержанным, но я ощутила, насколько он взвинчен.

– Ты слышал, как эта девица выражалась? – спросил Джаспер. – Кошмарно!

– О нет! Она все изложила весьма вежливо. Ни единого неприличного слова. – Седрик чуть помолчал. – А грамматика и дикция у нее и впрямь великолепные.

– Дело не столько в языке, сколько в отношении. Она – наглая и нахальная. Мужчинам в Адории не нужны сварливые жены. Они хотят видеть рядом с собой мягкую, послушную молодую женщину.

– Слишком мягким в Адории не выжить, – возразил Седрик. – И она вступилась за Миру. По-моему, это благородно.

«Теперь понятно, – пронеслось у меня в голове, – значит, все слышали нашу перепалку целиком».

– Конечно, защита сирминиканки все оправдывает, – произнес Джаспер. – А той особе придется привыкнуть к тому, что ее принижают. Клара будет далеко не единственной.

– Мира не из тех, кто когда-то привыкнет к принижению, – заявил Седрик.

Я вспомнила, как сверкнули ее темные глаза, и мысленно с ним согласилась.

– Так или иначе, но ты профукал обе комиссии, Седрик. Почитай за счастье, если за них в Адории хоть сколько-нибудь предложат. И то если ты добьешься, чтобы Аделаида не открывала рта, пока мы ее не пристроим. Она красива и способна зацепить какого-нибудь дурня. Да и сирминиканка тоже, – проворчал Джаспер. – С глазами у тебя все в порядке, отдам тебе должное. Но насчет остального я не уверен. Зря я разрешил тебе вести в этом году вербовку. Лучше бы ты посещал занятия. Может, поумнел бы через несколько лет.

– Что сделано, то сделано, – резюмировал Седрик.

– Наверное. Ладно, мне нужно еще поработать с бумагами. Встретимся у кареты. Нам надо навестить «Лебединый кряж».

Я услышала, как шаги Джаспера стихли, и стала ждать, чтобы Седрик тоже убрался восвояси. Но он двинулся вперед – и оказался в поле моего зрения, остановившись перед картиной Флоренсио, которой я недавно восхищалась сама. Я затаила дыхание, надеясь, что Седрик меня все-таки не увидит. Однако спустя пару секунд он крутанулся на месте и заметил меня периферийным зрением! Не успела я и глазом моргнуть, как он влетел в мою тесную нишу и закрыл мне путь к отступлению своим телом.