Блистательный Двор
Шрифт:
– Правда, дочка?
Более впечатляющего и поразительного факта Джаспер и выбрать не мог. В тех слоях общества, откуда вышла Тэмсин, фортепьяно даже никогда не видели. Игра на музыкальном инструменте приравнивалась к владению чужим языком.
Тэмсин зарделась от удовольствия.
– Я еще учусь, зато отлично знаю основы! Если у моего мужа будет рояль, я смогу практиковаться и дальше.
Джаспер ей подмигнул.
– А если не будет, то, уверен, вы уговорите своего благоверного на эту покупку.
Он повернулся ко мне – и мне стало интересно, каким комплиментом
– Наша Аделаида демонстрирует неслыханную выдержку и изящество! Похоже, это ее прирожденные качества, – произнес Торн-старший. Меня не удивило, что он выбрал нечто, не связанное с учебой: я нарочно не преуспевала на уроках. – И она настолько красива, что можно не сомневаться – у нее отбоя от мужчин не будет!
Ронда кивнула и выпила стакан ромового пунша. И как ей только удалось налить себе еще?
– С нашей красоткой всегда так было – прямо с самого детства. Мальчишки ждали ее на улице и у дверей. Парни влезали к нам в дом. Если где-то появлялась Аделаида, то с ней наверняка был какой-нибудь ухажер.
Наступила неловкая пауза. Я попыталась беззаботно засмеяться, но вместо этого из моего горла вырвался сдавленный хрип. К счастью, Джаспер повернулся к Мире и чете пожилых сирминиканцев.
Тэмсин перегнулась через Мэри и прошептала:
– Теперь-то я понимаю, почему ты никогда не говорила о своей тете.
– А Мира… – Джаспер продолжал улыбаться, но его истинные чувства понять было трудно. – Мира не перестает нас удивлять. Не сомневаюсь, что так будет и в Адории.
– Вы отец мистера Торна? – поинтересовался Пабло. – Мистера Седрика Торна? Я думал, он тоже придет.
– Он сейчас в Осфро – сдает выпускные экзамены. – Джаспер насупился. – А откуда вы знаете моего сына?
Пабло замялся.
– Я встретился с ним, когда он приходил за Мирабель. Мистер Седрик показался нам очень хорошим молодым человеком.
Я ожидала, что Джаспер ответит какой-то резкостью, но он проявил чудеса сдержанности.
– Верно. Конечно, с кем-то иным вы Миру и не отпустили бы. Но прошу меня простить: мне надо пообщаться и с другими гостями.
Джаспер выпрямился и перешел к следующей компании. Я вспомнила, как он говорил с мистрис Мастерсин. По его словам, это был спектакль, направленный на то, чтобы мы отплыли в Адорию с благословения наших близких. Я не могла избавиться от подозрения, что происходит нечто неблаговидное.
Когда он ушел, Фернанда фыркнула:
– Мы не можем позволять или не позволять Мире что-то делать. Она решает сама.
Посмотрев на стариков, я выбросила тревожные мысли из головы.
– Вы знали Миру еще в Сирминике?
– Пока группировки
Мира помрачнела, и Фернанда ободряюще сжала ее руку.
– Мира и вправду защищала других. Война пробуждает в людях чудовищ, а силы человека ограниченны… – Она заметила рыженьких подростков, ловивших каждое ее слово. – Да. Как я сказала, Мира многих защитила.
Ронда поставила пустой стакан на покрывало.
– Я ничего против сирминиканцев не имею! Ведь наша страна открыта для всех и каждого! У меня среди близких друзей есть сирминиканцы. Я знакома с одним джентльменом, он содержит кафе, где пекут крепери – оно находится у Фонтанной площади. Он мой друг… очень близкий, понимаете? Его блинчики – лучшие в столице. А мне с ним…
– Я знаю о кафе, о котором вы говорите, – вмешалась мать Тэмсин. – Но его владелец – не сирминиканец. Он из Лорандии.
– Нет! Сперва я в его речах вообще не разбиралась! И фамилия у него заканчивается на «о», как у вас у всех!
Последние слова Ронда сопроводила кивком в сторону Миры и ее друзей.
– Его зовут Жан Деверо, – не сдавалась мать Тэмсин. – Я ему белье стирала. Он говорит по-лорандийски.
– И крепери придумали в Лорандии, – добавила я.
Ронда бросила на меня оскорбленный взгляд.
– Теперь и ты мне не веришь? Вот вам и родная кровь! Ладно, какая разница. Сирминиканец, лорандиец… Все разговаривают похоже, и, если честно, мы всегда только и делаем, что болтаем, как сороки, верно?
Когда пару часов спустя пикник завершился, я была этому так рада, что мне стало немного стыдно. А вот остальные девушки заметно приуныли – особенно сильно расстроилась Тэмсин. Все прощались в вестибюле, а кареты уже стояли у крыльца, чтобы увезти гостей обратно в столицу.
Тэмсин вручила матери толстую пачку бумаг, и я догадалась, что письма, которые Тэмсин постоянно строчила, наконец-то попадут по адресу. Тэмсин писала их каждый день, но конечный результат выглядел весьма впечатляюще.
Однако более всего меня потрясло лицо Тэмсин. Если раньше Тэмсин светилась от счастья, то теперь она казалась совершенно убитой. Я никогда не видела у нее подобного выражения. Такой ранимости. Она яростно обняла обоих родителей, а когда подхватила на руки Мэри, то, похоже, едва не разрыдалась.
Мне пришлось отвести взгляд: было неловко наблюдать за подругой в эту минуту.
Ронда стояла рядом со мной. Я потеряла счет выпитым ею стаканам пунша.
– Аделаида, дорогая, – проворковала она, положив руки мне на плечи. – Надеюсь, ты не поленишься навестить свою старую тетку Салли, когда приедешь в столицу. Понимаю, тогда ты уже будешь знатной дамой и все такое, но не забывай, откуда ты родом, девочка. Слышишь?