Ближе к телу
Шрифт:
— Девушка, вы к кому? — осведомилась у меня худенькая женщина средних лет, сидевшая за стойкой регистратуры. Я спокойно подошла к ней и сказала:
— У вас работал Костя Хорьков. Я бы хотела поговорить с его сотрудниками.
— А кто вы? — сразу же нахмурившись, спросила женщина. — Вы из милиции?
— Да, — холодно ответила я. — Из милиции.
— У нас уже были, — оповестила меня регистраторша, надеясь, что я развернусь и уйду. Но этого делать я не собиралась. Идти к Жоре и устраивать ему допрос с пристрастием? Ну уж нет.
— Я в курсе, — равнодушно улыбнулась
— Костя работал медбратом. Я полагаю, вы можете пообщаться с санитарами из его смены.
— И где мне их найти? — осведомилась я.
— Да вон Гришка стоит, к нему обратитесь, — махнула рукой в сторону женщина. Я взглянула в указанном направлении. Молодой человек в белом халате небрежно прислонился к стене и лениво разглядывал потолок. Я направилась к нему.
— Здравствуйте, мы не могли бы поговорить?
— Конечно, — с готовностью ответил парень, разглядывая меня. Похоже на то, что я ему понравилась.
— Может быть, мы выйдем на улицу? — спросила я, не желая, чтобы все вокруг слышали нашу беседу. Санитар Гриша кивнул, и мы вышли из здания больницы.
— Вы из милиции? — сразу же, едва я закурила, осведомился санитар, слегка прищурившись. Презрение к родимым органам правопорядка читалось как в книге, несмотря на отсутствие психологического образования.
— Нет, я просто Костина знакомая, — вполне правдиво сказала я. — И хочу кое-что узнать.
— Девушка, что ли? — с пониманием и сочувствием улыбнулся санитар. — Меня Гришей зовут, — несколько нелогично заметил он.
— Полина Андреевна, — представилась я спокойно. — Нет, не девушка, просто знакомая.
— Хорошо, что не мент — не люблю я их страшно, — вздохнул Гриша. — А что вы хотите узнать?
— Как Костя работал? С кем общался?
— Костику не везло, — приняв меня за свою, весело вещал высоченный санитар в белом халате и шапочке, надвинутой на черные густые брови. — Невезуха та еще. Постоянно как сложный случай или покойник — так в его смену.
— Вот как? — удивилась я.
Значит, в смену Кости умирали люди. Подкопаться не к чему, насколько я поняла — иначе менты бы его живо арестовали. И что это значит? Костик — типичный неудачник или нетипичный преступник? Это даже любопытно.
— А что, никаких подозрений не было? Неужели на Костю никто не думал?
— Нет, разумеется. Все было совершенно чисто — умирали в большинстве тяжелые больные, в этом не было совершенно ничего удивительного.
— А ты знаешь, кто именно? Можешь назвать имена?
— Разумеется, запросто, — и санитар Гриша продиктовал мне пять имен. Я стремительно записала их в свой блокнот. Меня очень интересовало, почему же загадочные смерти не потревожили милицию.
— Неужели все больные, умершие в Костину смену, были настолько тяжелыми?
— Ну, не все. Но ничего предосудительного не было. Случайности.
— Тебе самому-то не кажется, что такая цепочка случайностей выглядит не слишком естественно?
— Может,
С этим все ясно, нет нужды выслушивать теологические речи санитара — в Костину смену умирали люди. Конечно, может быть, и случайно, а может, и нет. Кто знает.
— Не знаешь, Костя с кем-нибудь встречался? — спросила я. — И вообще, с коллективом он в каких отношениях?
— Встречался он с видной девицей, блондинкой. Красивая, как русалка, и глаза синие-синие. Она постоянно на тачке к больнице прикатывала, на такси. С бабками девка. Но это так, мельком видели. Леной ее звали. А вообще, Костик не болтун. Держался он замкнуто, праздников с нами не отмечал. Все больше с главврачом общался. Хотел в медицинский поступать, кажется, — задумался санитар.
— Спасибо большое, ты мне очень помог, — улыбнулась я. Тут из холла раздался дикий женский вопль:
— Гришка, где тебя черти носят! Каталку, живо!
И санитар, лихо сдвинув шапочку набекрень, убежал. Я вернулась в больницу и подошла к кабинету главного врача — ведь именно с его помощью было сделано алиби Костику, когда его замели за наркоту. Значит, врач должен что-нибудь знать. Скорее всего, сей почтенный джентльмен тоже замешан во всей истории. Что-то слишком много народу имеет отношение к смерти бедного Костика. Не слишком ли жирно для одного мальчишки?
Но кабинет был закрыт, и я снова отправилась к неприветливой регистраторше.
— А где я могу найти главврача?
— Он в своем кабинете, — спокойно ответила та, решив, что огрызаться на меня — себе дороже.
— Там его нет, — возразила я так же спокойно.
— Значит, вышел, — после некоторого размышления выдала регистраторша. — Ждите.
Логика в ее словах, безусловно, была. И я заметила себя на мысли, что тщательно продумываю эту фразу. Если человека нет в кабинете — значит, он, безусловно, вышел. Черт, откуда во мне это буквоедство? Я оперлась о стойку, приготовившись к длительному ожиданию. Вдруг дама в регистратуре охнула:
— Да вон он идет! — и указала мне на мужчину в белом халате и шапочке. Я стремительно ринулась за ним, но не успела — главврач скрылся в собственном кабинете.
Едва я решила постучать в дверь, как он стремительно вылетел из своего кабинета и прошел на улицу. Краем глаза я увидела серую машину, «девятку» — поцарапанную и далеко не новую. Это навело меня на определенные размышления. Вылетев из больницы, я уселась за руль собственного «Ниссана» и рванула вслед за машиной. Я давила на газ, попутно пытаясь не очень-то светиться — не нужны мне лишние проблемы. Так что приходилось сохранять определенную дистанцию, что на наших забитых транспортом дорогах не так уж просто. В итоге я подъехала к конечному пункту следования несколькими минутами позднее «девятки» — и остановила машину. Серая «девятка» стояла на открытой стоянке перед баром, как гордо вещала яркая неоновая вывеска. Я вышла из машины и подошла к дверям. Они оказались закрыты, и на стекле висела табличка: «Мест нет». Логично и лаконично, сказала бы я. Вот только этого мне не хватало!