Близнецы-соперники

Ладлэм Роберт

– Ты уверен?

– И обсуждать не стоит. Я хочу поподробнее узнать об этом чертовом признании. Когда расколешь Барстоу, постарайся узнать точно, слово в слово, что он им наплел. Они, наверное, оставили ему экземпляр. Узнай, есть ли у него военный адвокат.

Майор снова приложился к своему стакану, отводя взгляд от Грина. Эндрю не нравился тон капитана. Он явно командовал. Но вообще-то Грин был парень что надо – особенно в трудную минуту.

– А что ты можешь узнать у своих людей в минюсте?

– Больше, чем думает этот чертов черномазый. У нас есть специальный

фонд, чтобы подкармливать маклеров, которые перехватывают контракты на вооружение. Нам наплевать, кому перепадают лишние бабки, нас интересуют только поставки. Ты бы удивился, узнав, как госслужащие с мизерной зарплатой катаются в отпуск на острова в Карибском море. – Грин усмехнулся и откинулся на спинку скамьи. – Думаю, мы это обстряпаем. Без наших досье их повестка в суд – пустая бумажка. А то, что офицеры на передовой вечно чем-то недовольны, так это ни для кого не новость.

– Именно это я и сказал своему брату, – заметил Эндрю.

– Я что-то не могу его понять, – сказал Грин и наклонился поближе к майору. – И вот еще что: чем бы ты там в Наме ни занимался, смотри, чтобы все было чисто!

– В этом деле, надеюсь, у меня опыта побольше, чем у тебя. – Эндрю закурил. Рука его не дрожала, хотя раздражение росло. Он был этим доволен.

– Очень может быть, – сказал Грин спокойно. – Ладно, у меня для тебя кое-что есть. Мне казалось, с этим можно подождать до нашей следующей встречи, но нет смысла.

– А что такое?

– В прошлую пятницу к нам поступил запрос из конгресса. От некоего конгрессмена Шандора, он член Комитета по вооруженным силам. Речь шла о тебе, поэтому я попридержал бумагу.

– Что им надо?

– Не много. Сведения о твоих служебных перемещениях. Сколько времени ты находился в Вашингтоне. Я им выдал стандартный ответ. Что ты был кандидатом на высокий пост. И что в Вашингтоне находился постоянно.

– Интересно, что…

– Я не закончил, – сказал Грин. – Я позвонил помощнику этого Шандора и спросил его, чем это ты так заинтересовал конгрессмена. Он проверил какие-то бумаги и сообщил, что запрос направил приятель Шандора, некто по имени Дакакос. Теодор Дакакос.

– Это еще кто?

– Греческий судовладелец. Из вашего круга. Миллионер.

– Дакакос? Первый раз слышу.

– Эти греки шустрые ребята. Может, у него для тебя подарочек? Маленькая яхточка или собственный батальончик?

Фонтин поморщился.

– Дакакос? Я сам могу купить себе яхту. И получу батальон, если захочу.

– Ты и батальон можешь купить, – сказал Грин и выбрался из-за стола. – Ну, желаю удачной командировки. Позвони, когда вернешься.

– А ты что собираешься делать?

– Разнюхать все, что можно, об этой черномазой сволочи, которую зовут Невинс.

Грин зашагал к выходу. Эндрю посидел еще минут пять. Ему надо заехать домой и вернуться на работу. Его самолет улетает в половине второго.

Дакакос. Теодор Дакакос.

Кто же это?

Эдриен встал с кровати, сначала опустив на пол правую ногу, потом левую. Он старался не шуметь, чтобы не разбудить Барбару. Она спала,

но у нее чуткий сон.

Было половина десятого вечера. Он встретил ее в аэропорту около пяти. Она отменила семинары в четверг и пятницу. Барбара была слишком взволнована, чтобы заниматься со скучающими студентами из летней школы.

Она получила возможность ассистировать крупному антропологу Саркису Хертепияну в Чикагском университете. Хертепиян в настоящее время занимался изучением результатов раскопок в районе Асуанской плотины. Барбара была в восторге, и ей захотелось немедленно отправиться в Вашингтон и рассказать о своей удаче Эдриену. Когда в ее жизни все шло как нужно, она была очень энергична: ученый, ни на минуту не утрачивающий способности удивляться…

Странно. Ведь и он, и Барбара выбрали профессию из чувства противоречия. Его профессиональная биография началась с уличных беспорядков в Сан-Франциско, ее – со скандальной истории, происшедшей с ее матерью, которую лишили законного места работы в колледже только потому, что она была матерью. Женщине с ребенком было отказано в праве занять высокую должность в университетской иерархии. И тем не менее и Эдриен, и Барбара нашли себе в жизни дело, которое погасило в их душах обиду и гнев.

Это их тоже связывало.

Он бесшумно пересек комнату и сел в кресло. Его взгляд упал на кейс, лежащий на столике. Ночью он никогда не оставлял его в гостиной. Джим Невинс предупреждал, чтобы он был осторожен. Невинс был немного сдвинут на подобных мелочах.

Невинс тоже выбрал свою профессию из чувства противоречия. Это чувство иногда ему мешало. Это было не просто разочарование негра, пытающегося преодолеть расовые барьеры, но и гнев адвоката, который постоянно сталкивался с фактами несправедливости и беззакония в городе, где рождалось законодательство.

Но ничто не злило Невинса более, чем существование этого «Зоркого корпуса». Группа офицеров, возомнивших себя «элитой», ради собственной выгоды скрывает улики, разоблачающие коррупцию в армии, – опаснее этого адвокат ничего даже представить себе не мог.

Когда он прочел в списке имя майора Эндрю Фонтина, то попросил Эдриена выйти из игры. Эдриен давно уже стал одним из его ближайших друзей, и он не мог допустить, чтобы хоть что-то помешало привлечь «Зоркий корпус» к ответственности.

Все-таки братья есть братья. Пусть даже они и белые…

– Ты такой серьезный. И такой голый. – Барбара откинула светло-каштановые волосы с лица и повернулась на бок, обняв подушку.

– Извини. Я тебя разбудил?

– Да нет, что ты! Я же просто дремала.

– Поправочка. Твой храп был слышен, наверное, на Капитолийском холме.

– Ты бесстыдно лжешь. Который час?

– Без двадцати десять, – ответил он, поглядев на часы.

Она села в постели и потянулась. Простыня упала ей на колени, ее красивые полные груди плавно разошлись. Он не мог оторвать глаз от колыхнувшихся сосков и почувствовал, что в нем растет желание. Она, увидев его взгляд, улыбнулась и завернулась в простыню, прислонившись спиной к изголовью кровати.