Близости
Шрифт:
Но страх – даже не главное, что она испытывала, была еще вина. Амина испытывала вину перед этим человеком, а ведь он сущий монстр, он вообще не был ее заботой, все, что от нее требовалось, – адекватно перевести сказанное в судебном зале и сделать от нее зависящее для торжества правосудия. И каково ему приходится – тоже не Аминина забота, хоть она и догадывалась, что после того, как Суд заключил его под стражу, ему приходилось несладко. Обвиняемый был начисто лишен морали, однако именно мораль заставляла Амину испытывать к нему то, что она испытывала. Это все его магнетизм, решила Амина, это он побуждал тысячи людей совершать жуткие акты насилия; ни формализма, ни шаблонности – ничего такого в обвиняемом не ощущалось.
День миновал без особых происшествий, ранним вечером я вышла из здания Суда. На улице лил дождь, глянув на небо, я раскрыла зонтик, и тут же зазвонил телефон. Это опять была Яна. Не дав мне и слова сказать, она сообщила, что только подъехала к своему дому. А там полиция ленту натянула.
Дождь очень громко барабанил по зонту, прямо-таки грохотал, почти ничего не было слышно. А тут еще второй звонок. Я отняла телефон от уха – звонил Адриан. Дождь припустил еще сильнее. Я снова поднесла телефон к уху, он продолжал жужжать.
В смысле?
Ну, сбоку улочка, такой проход, помнишь? Где я с трамвая обычно иду. Там теперь везде лента. Вчера вечером что-то произошло.
Телефон все звонил и звонил. Яна, у меня тут вторая линия…
И никаких объявлений, ничего. Но проход закрыт.
Телефон у меня в руке наконец затих.
Яна…
Я потом перезвоню.
Она повесила трубку, но я не успела даже руку опустить: телефон снова зажужжал – на этот раз эсэмэска о пропущенном вызове и сразу за ней сообщение от Адриана: он опаздывал на десять минут, заранее просил прощения.
3
Мы договорились встретиться в ресторане в центре. Адриан предупредил, что опоздает, а сам уже поджидал меня за столиком. До приезда в Гаагу я как-то не связывала пунктуальность с голландским национальным характером, но вот конкретно Адриан – тот патологически не умел опаздывать. Завидев меня, он встал, и я в очередной раз подумала, до чего он симпатичный, даже обрадованно удивилась: надо же, с каким мужчиной я ужинаю.
Адриан был причиной, почему я хотела остаться в Гааге, то есть как минимум одной из причин, правда, самой себе я в этом признавалась крайне неохотно – не сказала бы, что я из тех женщин, которые принимают серьезные решения из-за мужчин. Тем более когда всё в самом начале и ситуация такая непростая. Мы познакомились всего-то четыре месяца назад, но наши отношения успели войти в некую колею. У нашей размеренности, судя по всему, имелось несколько смыслов, и ее было не так-то легко объяснить, временами я думала, что мы с Адрианом на одной волне, между нами есть некое глубинное понимание, и это компенсирует наши отличия. Но иногда мне приходило в голову, что это все привычка – Адриан просто-напросто не умел вести себя в отношениях по-другому.
Привычка возникла потому, что у Адриана имелись и жена, и дети, причем с ними со всеми дело обстояло и непонятнее, и сложнее, чем могло показаться. Жена покинула Адриана год назад. Покинула ради другого мужчины, с которым счастливо соединилась не в Гааге, и не в Роттердаме, и даже не в Амстердаме, а в Лиссабоне. Страну она, соответственно, тоже покинула, прочь от плохой погоды и от супружества, а за детьми послала спустя месяц после отъезда. Детей она то ли взяла к себе, то ли бросила – это так и осталось толком не решенным, хотя прошел уже год.
Все это я узнала вскоре после нашего знакомства. Я отправилась с Адрианом на вечеринку. Мы еще находились на той стадии, когда между нами официально ничего не было, и, когда он представил меня другим гостям, за этим ничего особенного не стояло: мы не встречаемся, у нас не свидание, мы не то чтобы даже спим вместе. Наверное, из-за этой нейтральности я не напряглась и вообще не придала значения, когда мужчина – довольно интересный, примерно одного возраста с Адрианом и в общем на него похожий, пусть не такой симпатичный, но вполне представительный, чтобы его приближение не вызвало у меня никакого недовольства, – так вот этот мужчина подошел и спросил, давно ли мы знакомы с Адрианом.
Подвоха я не учуяла, скорее всего, мужчина видел, как мы с Адрианом вместе пришли на вечеринку. Не очень давно, ответила я. Он кивнул, как будто такого ответа и ждал. Я тогда знала об Адриане относительно немного и подумала: интересно, а он что, на каждую вечеринку приводит новую даму и до следующего раза ни одна не дотягивает? Мы с моим собеседником стояли на мостике, перекинутом через просторный атриум, где толпились стильные гламурные люди: это был обед для городского культурного фонда. Внизу в толпе сновали официанты, разнося канапе, сделанные с запредельной тщательностью. Я следила взглядом за официантом, кружившим по атриуму, – в руках у него был поднос, полный крошечных запеченных сэндвичей с сыром, и официант останавливался, когда кто-то из гостей брал аккуратно подрумяненный треугольничек. Официант прошел мимо какого-то высокого мужчины, и я вдруг сообразила, что это же Адриан.
То, что случилось, – большая неожиданность, произнес мужчина рядом со мной. Я рассеянно кивнула, как будто понимая, о чем речь. Адриан был увлечен разговором с какой-то женщиной, она стояла ко мне спиной. Женщина взмахнула рукой, и Адриан подался к собеседнице, словно не расслышал, что та сказала. Его красивое лицо склонилось к ее лицу. И в следующий миг она рассмеялась, запрокинув голову, так что стала видна шея.
Я хорошо ее знал, сказал мужчина рядом. Я подняла взгляд: незнакомец, очевидно, вылил на себя ведро всяких средств для волос, чтобы они легли твердыми блестящими волнами. Он явно намеревался подчеркнуть, какие у него густые локоны, ведь в его возрасте многие мужчины уже лысеют – целиком или частично, но прическа вышла слегка безумная, точно делал ее не взрослый человек в самом расцвете сил, а прыщавый неопытный подросток, еще толком не научившийся следить за внешностью. Они были вроде как идеальная пара, продолжал он. По-моему, они начали встречаться еще в университете, а с годами сделались похожи: оба очень высокие, привлекательные, по большому счету оба успешные, образованные. Вот и получается, что чужая душа – потемки, сказал мужчина, и на его почти красивом лице мелькнула ухмылка, поди догадайся, что там на деле между супругами.
Не то чтобы свежая мысль, но я опешила: я не подозревала, что Адриан женат или когда-то был в браке. Я повернулась к своему собеседнику: ему определенно польстило то ли мое внимание, то ли мое удивление, и он самодовольно улыбнулся. Даже если изнутри смотреть, добавил он, что мы знаем о наших супругах? В один прекрасный день понимаешь, что живешь с незнакомым человеком. С Адрианом что-то в таком роде и случилось, она еще так некрасиво ушла, улетела в Лиссабон на выходные и не вернулась. Он не знал, что детям сказать, не знал, вернется ли она, дети у них – подростки, самый неподходящий возраст для этого всего.
Я кивнула, ну да, сказала я, переходный возраст и так-то трудный и без семейных драм, а тут такое предательство со стороны матери, страшно подумать. Судя по всему, она прислала Адриану имейл, продолжал мужчина. Ну хоть бы позвонила, правда же? Я согласилась, что да, разумеется, бесчеловечно – просто отправить письмо, слишком легкий способ, чтобы сообщать такие непростые вещи, похоже, она эгоистка и думает только о себе. Хотя Габи всегда была очень честна с Адрианом, заметил мужчина, уже немало, правда же?