Блог
Шрифт:
— Через Матрицу?
— Хочешь, называй так. И помни, что дело это добровольное…
— А какие гарантии, что, как только меня в эту матрицу загрузят, тело тут же не ликвидируют?
— Ты че, братан?! — фальшиво возмутился Хампаш. — Нам платят бабло, пока ты жив. Мы больше тебя интересуем, чтоб жил! Они требуют, чтобы от тебя шел сигнал-мигнал, что ты не сдох. Как сдох, бабло не дают.
— А если я откажусь?
— Сдохнешь быстрее! — подключился к рекламной кампании Халид. — Ты тут кто? Родители нет, работа нет, здоровье нет… Мучиться будешь, потом сдохнешь. Не хочешь к нам, как хочешь. Мы насильно никого не берем…
— Работы нет, но мне же пенсию платить будут, ту, на которую вы рассчитываете. На нее и буду жить. Квартиру
— Наивный ты, братан… Кому продашь эту квартиру? Все к нам бегут. В твой подъезд только ты да еще пара дураков остался. У кого бабло есть, твой сарай не купит. Захочет, так возьмет, только кому он нужен, без тепла, без электрики? Свет — этот тоже наш, генератор, демо тебе показать. Короче, хочешь тут дохнуть, дохни, дело твой. Да. Не забудь бабло с игры Хампаши вернуть. Найдешь комп, скачаешь. Знаешь куда. Срок тебе до завтра, а то сдохнешь, пенсия не поможет… Но я тебе как брату советую, иди к нам. Твои все в Цифру бегут…
— А твои не бегут?
— Правоверным это харам. Есть, конечно, и кто бежит, но мало. Это вы, неверные, или хотите начальники быть, взятки брать, или в Цифре кайфовать. Работать не хочет. А мы работаем, взятки твоим начальникам даем, чтобы твою пенсию вовремя платил. Думаешь, тебе будут платить? Ты взятку сначала дай. Э-э! Да что ты, маленький? Сам решай, где тебе лучше…
Пока длилась эта беседа, Хорен снял с меня сенсорный костюм, отключил все подводы и отводы, снял капельницу. Вошли еще двое, забрали все вещи. Три Хера молча поглядели на меня и вышли. Через пару минут лампочка погасла. Но свет другой реальности так и не зажегся. Меня стал колотить озноб от холода и истощения, а душа грелась надеждой.
Лера была настоящая. Я узнал это, когда вирус, запущенный ею в систему, избавил нас от соглядатаев. Виртуальный мир создан человеком, он может отражать мир реальный, а может и не отражать, однако между Виртом и Реалом существует взаимодействие, обратная связь. В Вирте находится огромное количество людей. Их количество перешло в качество: система стала самоорганизовываться, в ней возник квазиинтеллект, цифровое коллективное бессознательное. Растет автономия Вирта, именно поэтому отключение игровой ОС не выбросило нас из игры в Реал, именно поэтому взрыв здания администрации в игре нанес урон ее информационной системе в Реале. Именно поэтому такими настоящими были наши игровые ощущения: Вирт совмещал пространство игры с реальным пространством, часть жителей Внутренней Африки, которых мы видели в игре, были живыми людьми, Новый Трансвааль погиб по-настоящему…
Именно этим Цифра и опасна. Так считают Лера и ее товарищи. Цифра искушает и затягивает, Цифра влияет на человека и мир людей, оставаясь при этом искусственным образованием, творением наших рук. Здесь все «квази», здесь все «как бы»… Уйдя в Цифру, человечество станет «как бы человечеством», а значит, перестанет им быть. Лера говорит, что возрождение рода людского начнется с Внутренней Африки, отрезанной от сетевой цивилизации; с этих мерзких халидов и хампашей, заманивающих в Цифру, но самих остающихся по идейным соображениям; с таких, как Лера, натуралов, бывающих в Цифре, но всегда возвращающихся назад. Она объяснила мне, где их искать. Лера помогла спрятать мое игровое бабло в Сети и тем дала возможность до нее добраться. Я люблю ее — мое спасение. Вместе мы выживем и будем бороться за достойную жизнь в Реале…
С другой стороны, мои мысли и чувства, мои страсти и наслаждения, мои радости и переживания, мои беседы с друзьями и чувственные приключения во всех реальностях одни и те же. Обязательно ли мне бороться? Ведь просто один звонок Халиду, и у меня снова будут родители…
Цитата полностью:
«Тогда тщательно исследовав свое „Я“, я понял, что могу вообразить, что у меня нет тела, что внешнего мира не существует и не существует места, где
ЧЕТЫРЕ
(ночной кошмар)
И после сего видел я четырех Ангелов, стоящих на четырех углах земли, держащих четыре ветра земли, чтобы не дул ветер ни на землю, ни на море, ни на какое дерево.
Были четверо. Две точки образуют прямую, три — плоскость. Эти четверо были основание мира. Четверо. Квадрат человеческих отношений.
Как мог держаться мир на их хрупких плечах и душах? В минуты великих бед и опасностей, когда смерть грозила живому, один искал слова, что могли нести спасение. Двое других — он и она — эти слова взвешивали и отмеряли. Задача четвертого была определить верные. Когда находились те, в которых он чувствовал правду, которые жгли его душу, делали так. Они исполнялись очей внутри, брались за руки и начинали желать спасения. Выбранные слова зажигали сердца троих, они передавали жар своих сердец четвертому, и, когда душа четвертого рвалась общим сочувствием, тогда приходило спасение. Так и держался мир на их слове.
Они давно забыли, когда родились. Они не помнили, была ли у них другая жизнь прежде. Они были люди. Человеческие радости и слабости были в них. Двое — он и она — прошли через испытание любовью. Их любовь была велика, но и она треснула, когда пришлось пережить детей любви своей. Когда умерли внуки, любовь слезла с них змеиной шкурой: с болью и облегчением. У четверых все было как у всех, кроме долга, который в нужный час собирал их вместе и строил основание из их душ, не давая миру рухнуть в бездну.
Их долг был — слово. Впереди слова всегда шли мысль и ответственность. Однажды они забыли долг.
Тот, чьим делом было поверить, носил в сетчатом мешочке усиливатель, который умножал их общую силу спасения. Это была коробочка с глазком зеленого индикатора. Когда коробочка набирала силу, индикатор загорался. Силу обязательно было расходовать, ибо, если ее не разряжать, она угасает и в нужный момент не придет. Катаклизмы случались гораздо реже, чем в очередной раз загорался индикатор, а разрядить коробочку четвертый мог лишь через себя: погрузив в свою душу чужую боль, спасал он отдельные судьбы. Загадать желание усиливателю мог любой, но только через разрыв души четвертого оно могло исполниться.
Он парился в бане. Человек же! Мешочек висел поверх одежды. Вдруг вспыхнул индикатор. Трое решили пошутить. Сколько раз, говорили они, он терзал свое сердце для других, загадаем для него! Так они забыли долг. Они загадали слово, не испытав его на себе, как обычно. Что люди желают другу, которого знают тысячу лет, у которого все есть, включая вечную жизнь? Что желают, не думая, не тратя души и сердца? Трое сказали: «Желаем ему всего того, что он желает себе!»
Даже если ты знаешь человека вечность, даже если этот человек — ты сам, душа человека — потемки! Он устал жить. Он устал болеть душой. Он захотел умереть. Он умер.