Блокада. Книга 4
Шрифт:
— Напишу, — кивнул Суровцев, только сейчас почувствовав, как грустно ему расставаться с этим веселым, открытым парнем.
— Может, передать что кому в госпиталь надо, а? — заговорщически спросил Савельев.
— Хочешь, чтобы обратно забрали? — невесело усмехнулся Суровцев.
— Меня-то?! Ну, это уж дудки! Я как до завода дойду, меня клещами не вытащат! А потом и передам. Запросто!
— Нет, Андрей, ничего передавать не надо, — покачал головой Суровцев. — Что мог, написал сам…
— Послушайте, товарищ капитан, —
Савельев говорил теперь громко, почти кричал, видимо весь захваченный внезапно пришедшей ему в голову мыслью.
— Нет, Андрей, не выйдет, — покачал головой Суровцев, — у каждого на войне есть свое место. Мне без фронта — не жизнь. На, хороший ты парень, держи!
И он протянул Савельеву руку.
Но в этот момент они услышали звук сирены.
Тихий, далекий вначале, он с каждой секундой нарастал, точно с силой ввинчиваясь в стены домов, заглушая все остальные уличные шумы.
Суровцев нерешительно опустил руку. Он увидел, как медленно шедшие по тротуарам люди ускорили шаг, некоторые даже побежали, точно преследуемые падавшими на их головы словами, которые неслись из невидимых репродукторов:
«Граждане!.. Воздушная тревога! Граждане!.. Воздушная тревога! Движение по улицам прекратить… Населению укрыться!..»
— Этого еще не хватало! — со злостью озираясь вокруг, проговорил Суровцев.
— Ну… я тогда побегу, товарищ капитан, может, прорвусь… — торопливо проговорил Савельев.
— Стой! — приказал Суровцев. — На патруль хочешь нарваться?
Он лихорадочно обдумывал, что делать.
В эту минуту из ближайшего переулка вышли трое военных с красными повязками на рукавах и противогазами через плечо. Они задержались на углу, внимательно оглядывая быстро пустевшую улицу.
— За мной! — скомандовал Суровцев, хватая Савельева за рукав ватника. Они повернулись и побежали.
Загрохотали зенитки.
— Давай за мной! — торопливо повторил Суровцев, отыскивая взглядом место, где можно было бы укрыться.
Подъезд ближайшего дома находился от них метрах в тридцати. Когда Суровцев и Савельев вбежали в него, оказалось, что там уже стоят человек десять.
С верхних этажей сбегали женщины с детьми. Они не задерживались в подъезде, а спускались дальше, по ведущей, видимо, в подвал узкой темной лестнице.
К выстрелам зениток присоединялись далекие взрывы фугасок, потом бомба разорвалась где-то близко, раздался грохот обвала.
— Что же, граждане, особого приглашения, что ли, ждете? — громко
Суровцев обернулся и увидел пожилую женщину в ватнике, с красной повязкой на рукаве и противогазом через плечо.
— А вы, товарищ командир, чего стоите? — обратилась она уже непосредственно к Суровцеву. — Вам пример населению положено показывать, а вы нарушаете! Вниз давайте, все вниз!
Люди, столпившиеся в подъезде, стали спускаться по узким, выщербленным каменным ступеням. Суровцев и Савельев молча последовали за ними.
Протиснувшись в узкую дверь, Суровцев сначала ничего не мог разглядеть в темноте. Он только чувствовал, что находится в сыром, холодном и, очевидно, большом подвальном помещении, потому что люди, проходя вперед, как бы растворялись в темноте, и шаги их постепенно замирали.
Нащупал справа от себя стену, сырую и холодную. Встал около нее.
В этот момент откуда-то сверху забрезжил едва рассеивающий темноту свет, и в дверях появилась та самая дежурная с красной повязкой. В руке у нее был фонарь «летучая мышь». Язычок пламени чуть вздрагивал.
Дежурная обернулась и, убедившись, что на лестнице никого не осталось, с грохотом захлопнула за собой обитую железом дверь, опустила щеколду.
При тусклом свете фонаря Суровцев увидел, что Савельев стоит в двух шагах от него. Тот тоже заметил капитана, кивнул на запертую дверь и пожал плечами.
Суровцев огляделся. Очевидно, это была котельная, теперь бездействующая. Вдоль стен тянулись покрытые ржавчиной и каплями влаги трубы, в центре возвышалось какое-то металлическое сооружение, похожее на котел. Сюда дежурная и поставила свой фонарь, а сама вернулась к закрытой двери и уселась там на табуретку.
В убежище было много народу. Люди сидели на установленных рядами в глубине подвала скамьях, некоторые расположились на матрацах, постеленных на деревянные лежаки. Очевидно, они были жильцами этого дома. Те же, кто оказался здесь случайно, стояли у стен.
Суровцев прислушался, ему показалось, что стрельба наверху прекратилась.
— Наверное, был отбой, — тихо сказал он Савельеву.
— Сейчас проверим, — отозвался тот и решительно направился к двери.
— Ку-да? — угрожающе произнесла дежурная, приподнимаясь с табурета и кладя руку на щеколду.
— Да взглянуть, может, затихло? — неуверенно проговорил Савельев.
— Я те взгляну! Голову на плечах таскать надоело? Уши есть, радио для кого установлено?
Савельеву пришлось вернуться на свое место, к стене.
— Куда тебя понесло? — сказал ему Суровцев.
— Да ведь тут, как в склепе, будто крысы в мышеловке.
— Ничего теперь не поделаешь, придется ждать.
Только сейчас, прислушавшись, Суровцев различил тихий, но частый стук метронома. Однако где именно установлен репродуктор, определить в полутьме было трудно.