Блокадный дневник Лены Мухиной
Шрифт:
– Ох, Ахмед, ты хочешь большую монету?
Ты отдай, конечно, за это Тамару.
Будем с нею мы жениться ехать в Тифлис (Все:)
Говорит Ахмед: (Кто-нибудь один:)
– Зачем жалеть?
Женщин много, мало так монет.
Забирай жену, запьем вином
Потерял одну, так пять найдем».
(Все:)
На Кавказе есть гора…
Мы весь народ кавказский,
Любим вино и ласки.
Если обманут ласки. О-о-о-о-о!
Будем мы с дурной ходить
И точить кинжалы.
А потом
Чтоб не убежала.
Ничего не знаю[30]
И знать я не хочу.
Лишь одно я знаю:
Что тебя люблю.
Милая, признайся,
Можешь ли понять,
Как тяжело, любя, страдать?
(С еще большим воодушевлением:)
Целый день страдаю,
По ночам не сплю.
Ничего не знаю И знать я не хочу.
Но твоей улыбки
Мне уж не забыть.
И теперь не знаю,
Как мне быть.
Бевочка, пойми ж ты меня!
Бевочка, не мучь меня.
Бевочка, мне грустно без тебя.
Ведь ты душа моя, радость моя.
Я не стану тебя огорчать.
Пусть все это останется тайной,
Что я стал все скучать и скучать
И думать о встрече случайной.
Я живу в озвученной квартире[31],
Есть у нас рояль и саксофон,
Громкоговорителя четыре
И за каждой дверью патефон.
У меня есть тоже патефончик,
Только я его не завожу,
Потому что он меня прикончил.
Я с ума от музыки схожу.
И в кого такой я только вышел?
Прямо удивляюсь на семью.
Чуть я только песенку услышу,
Я ее тотчас же запою.
И в кого такой я уродился?
Трудно мне с характером своим.
Чуть я только в девушку влюбился,
Смотришь, а она уже с другим.
Кошмар!!
Бывало, вечером соберется перед школой молодежь. Весело, шумно. Играет Зорькин патефон. А мне ничего этого не хочется. Я ухожу от этого шума. Спускаюсь по тропинке с холма. Вдали замирают звуки джаза, крики, смех.
Здесь, у подножья холма, совсем тихо. Я осматриваюсь кругом, какой чудесный вечер, крупные звезды глядят на меня с высоты. Какой удивительно теплый и тихий вечер. Легкий теплый ветерок шевелит на голове волосы. Мое сердце постепенно наполняется грустью. Мне становится жалко себя. Я сажусь на теплое сено и думаю, думаю. Грустные думы приходят мне в голову. Вот я здесь одна, и никому нет до меня дела. У всех свои заботы, свои печали и радости. Андрей с Валей где-нибудь сейчас гуляют. Валя счастлива. Почему у меня нет счастья? Почему? Тамара, наверно, сейчас спит, счастливая. Да она, наверно, и не думает о таких глупостях. А может, и она об этом думает, как знать.
И почему рядом со мной нет никого. Ведь такой вечер. Прямо обидно. Зря пропадает такой вечер. Я не хочу быть одна, но и не хочу шума. Я бы хотела быть с тем, кого люблю и кто меня любит. Но меня никто не любит. Я люблю.
Как тоскливо одной в такой чудесный вечер. А Вова спит, наверно, в Ленинграде или нет, дежурит на чердаке. Да что мне до него. Будь же они прокляты, “эти бесчувственные мальчишки.
Я медленно возвращаюсь к школе. Остановилась у патефона. С пластинки льются звуки танго. Андрей собирает пластинки. Танго кончилось. Андрей собирается закрывать патефон. К нему подбегают девушки:
– Андрей, поставь еще.
– Нет, девушки, на сегодня хватит. Хорошенького понемножку.
– Андрюша, ну только обратную сторону. Он вытаскивает одну из пластинок.
– Андрей, какая?
– Танцуйте, девушки! Последний вальс! Полились звуки вальса. Андрей пригласил одну из
стоявших девушек. Вот он обхватил ее ловко за талию и повел плавно и нежно, покачивая из стороны в сторону, потом закружился, закружился быстро, умело, красиво… Кончилась пластинка. Андрей поблагодарил партнершу, подошел к патефону, снял пластинку, уложил ее в ящик.
– Андрей, последнюю. Ну что тебе стоит. Андрей, вытаскивая ручку завода: «Нет, девушки,
сегодня я буду неумолим».
– Ведь еще нет 11-ти.
– Все равно, девочки, всем уже пора спать. Таким маленьким вредно гулять так поздно вечером.
29-ого августа
Сегодня мне мама Лена открыла страшную истину. Сегодня она решилась сказать мне, что моей мамы нет в живых32. Я еще не верю. До моего сознания не дошло это. Но я уже чувствую, что пустота одиночества наваливается на меня. Никакими словами невозможно передать, как мы друг друга любили. Только родные дочь и мать могут так любить друг друга.
Ты моя звездочка ясная!
Ты мой цветок полевой!
Вся ты такая прекрасная,
Птенчик ты мой дорогой.
Нету и слов для сравненья
Милой Ленуси моей.
Нет таких девочек в мире,
Лучше Ленуси моей.
Моя рука дрожит. Сердце трепещет в груди. Ее не стало еще 1-ого июля.
1-ое июля 1941 года, во время кровавой войны с немцами скончалась ты на 44 году жизни, и я даже не знаю подробностей твоей смерти.
Моя мама, моя любимая, бесценная мама. Тебя уже нет в живых. Как я могу пережить это. Сердце надрывается. Так вот он, первый удар, который наносит мне судьба. Я вся дрожу. Мне страшно. Я сейчас побегу к Тамаре.