Блудное художество
Шрифт:
Капитан-поручика Лопухина в этом отряде не оказалось, он сильно не одобрял подоные вылазки. Но был Левушка Тучков - куда ж без него? И это Архарова вполне устраивало - с Левушкой он чувствовал себя уверенно, знал, что друг прикроет его шпагой, сам же он всегда был готов прикрыть друга кулаком. А чего ждать от Лопухина - неведомо.
Под причитания Никодимки - их милости-де без ужина остались!
– Архаров в старом, легком, без позумента, еще гвардейского времени кафтане, сел в седло. Рыжая Фетида не сразу приняла всадника, но когда вперед выехал Левушка на Фирсе, пошла за знакомым мерином той же машистой рысью, что и он. Фирса она, видать, уважала поболее, чем Архарова.
Левушка для вылазки позаимствовал совсем ветхий мундир Меркурия Ивановича, который был ему коротковат, и убеждал всех, что самый шустрый маз-лазутчик примет его за отставного инвалида - стоит только сгорбиться и ковылять, держась рукой за грудь и время от времени кашляя.
До Ходынского луга от архаровского дома было верст семь - но, коли судить по ощущениям бедер и задницы, то все семьдесят. Положив себе на досуге прогуливаться верхом хоть раз в неделю (как будто у него был досуг!), Архаров стойко продержался до первого драгунского патруля и приказал своим людям спешиться. Лошадей оставили у драгун, далее пошли вразнобой, но не теряя друг друга из виду.
Уже когда подъезжали - темнело, а пока договаривались с драгунами - почти наступила ночь, и Архаров уже забеспокоился: не упустить бы этих треклятых продавцов-покупателей! Ему дали проводника, знавшего, где стоит судно «Чесма» (напротив «Крыма», так ведь еще надобно выйти из устья «Борисфена», миновать театр «Кинбурн» и далее шагать Бог весть сколько по воображаемому Черному морю; Ходынский луг был не маленький, более двух верст в длину да столько же в ширину, и князь Волконский давно на него зуб точил - хотел приспособить для военных учений и маневров). Обер-полицмейстер отвык ходить пешком, но после верховой прогулки ходьба ему даже понравилась.
Ходынский луг в ночь перед праздником был шумен и бестолков, горели факелы, суетился народ. Как оно и полагается в государстве Российском, в последнюю минуту докрашивали деревянные башни и корабли, натягивали какие-то расписные холсты, в огромную столовую «Азов» откуда-то издалека тащили сколоченные снаружи длинные столы. Всюду стояли телеги с необходимой для праздника утварью, их охраняли, шугая любопытных. Какой-то фрегат, когда его оснастили многоярусными парусами, сильно покосился, его борт подпирали бревнами, возили в тачках землю, чтобы укрепить поосновательнее. Архаров невольно вспомнил закулисные тайны Оперного дома.
Пришлось остановиться, пропуская тачки, груженые опилками и стружками пополам с землей. Эту дрянь тоже собрались вывести в последнюю минуту.
– Вот, ваша милость, и «Чесма», - сказал провожатый.
Кораблей было расставлено немало, больших и маленьких, изображавших нечто вроде морского боя, все уже стояли под парусами и флагами, на многих еще стучали молотки.
«Чесму» установили на приметном месте - напротив храма с ротондой, перед храмом же имелись одна ростральная колонна и один довольно высокий остроконечный обелиск. Справа от храма были помещения для буфетов - кормить публику бесплатными лакомствами. Все это было освещено факелами и имело несколько устращающий вид - как если бы призрачный, давно похороненный мир вдруг вздумал воскреснуть и взгромозиться там, где уже пустил корни и обзавелся хозяйством новый мир, сперва проникая в него бестелесными колоннами и лестницами, потом понемногу наращивая плоть…
– И где же тут Грызик?
– сам себя спросил Архаров, озираясь. Но шур, видать, слишком отошел от «Чесмы». Значит, надо было спешить, чтобы проскользнуть на корабль незаметно. Левушка перебежал первый и встал в тени округлого борта, обер-полицместер с проводником и архаровцами - следом.
Судно весьма смахивало на подлинное, хотя было гораздо меньше, - имело резного деревянного льва на носу, гривастого и грозного, множество иных украшений, высокую кормовую надстройку, и высота его, как Архаров догадался, соответствовала высоте бортов судна над водой. К его удивлению, она оказалась невелика - Левушка запросто достал рукой края палубы.
– Прелестно. И как же туда лезть?
– спросил Архаров, недоверчиво глядя на такелаж, образующий подобие веревочных лестниц.
– А в боку у ней дверь широкая, чтобы и дамский пол проходил, - объяснил проводник.
– Дверь - а за ней?
– За ней внутренность, убрана неважно, однако скамейки мы там поставили и парусиной стены обтянули. Оттуда лестница наверх, на палубу, и там уж стоят кресла, ковры лежат, как полагается, чтобы вечером фейерверки смотреть.
– Дверь открыта?
– Сейчас погляжу.
Пока провожатый ходил к двери и обратно, Архаров соображал - как же быть дальше? И лучшее, что пришло ему на ум - это устроить в корабле засаду.
Дверь оказалась открытой, и он тут же стал выяснять, единственная ли это возможность проникнуть в чрево сухопутного судна, или же имеются иные.
– А других дверей и не надобно, - сказал Левушка.
– Вон заходи с кормы, там какие-то веревки висят, да и лезь.
– Михей, встанешь тут, - распорядился Архаров.
– Коли кто сверху прыгнет - имай да драгун зови. Максимка, будешь с ним. Задерживать только тех, кто с судна побежит. Тебя как звать?
Вопрос относился к драгуну, которого назначили ему в провожатые.
– Алексеем Кричевским, ваша милость.
– Ты, Кричевский, скажи Сидорову, чтобы человек с пяток мне дал, именно сюда, к этой посудине. Возле нее торчать незачем, а пускай… пускай в ту дурацкую храмину заезжают и оттуда глядят. И примечают - коли кто в дверь полез, пусть будут наготове. А коли кто наружу полезет - тут же брать. И чтобы по их знаку еще народ подоспел. Устин, ты за ту колонну встань, оттуда тебе все будет видно. Постарайся высмотреть Грызика - ты ж его знаешь. Один он, с кем-то вместе бродит… В драку не лезь - твое дело смотреть и запоминать все, что увидишь, понял? В драке от тебя все равно проку, как от козла молока. Пошли, Тучков.
У самой двери в борту «Чесмы» он остановился - предчувствие было весьма неприятное.
Лезть в корабельное брюхо что-то расхотелось.
Но иного пути докопаться до правды о сервизе графини Дюбарри он не видел. И докопаться наилучшим образом - не в своем кабинете, задавая вопросы и слушая вранье, а на месте преступления - ведь продажа краденого имущества преступление и есть.
Тогда сразу и выяснится, для чего избрано такое странное место встречи.
О чуде воссоединения закопанных в подвале Гранатного двора тарелок с прочими частыми сервиза Архаров уж и думать не желал - все, все сейчас разъяснится!