Блуждая в тумане
Шрифт:
– Кричали медсестры?
– Нет, кричал пациент. Истошно вопил. Орал, что если ему сейчас же не окажут помощь, то наша больница закроется к чертовой матери, а потом грозился вообще всех нас живьем сжечь. Ну, мне стало интересно кто там такой в приемной, и я спустился вниз.
Он нервно кашлянул:
– А внизу стояли двое: мужик лет сорока в очках и другой, постарше. Тот, что постарше истекал кровью. Ну, мне сначала так показалось. Уже в смотровой я разобрался, что на нем рубашка была красного цвета, а травма, так, несерьезная: резаная рана
Александра удивленно приподняла брови:
– И это ты считаешь несерьезно?
– Рана была поверхностная. Для жизни не опасно. Когда я спросил, что случилось, тот, что в очках, ответил, что его друг случайно упал на нож. Как банально, правда?
– он усмехнулся.
Александра знала, что банальности чаще всего скрывают серьезные тайны. Всегда скрывают.
Петр продолжил:
– Я сделал все, что от меня требовалось. Работать пришлось одному: они напрочь отказывались от участия кого-либо еще из персонала, а потом попросили не рассказывать о том, что сегодня было.
– За это заплатили?
– Да.
– А другие работники, те, что присутствовали при их появлении? Им тоже заплатили?
– Нет. Все сделали вид, что очень заняты и разошлись по этажам. Те люди выглядели уж очень серьезными ребятами.
"С серьезными проблемами", - подумала детектив.
– И что потом?
– Я сделал вид, что их тут никогда и не было, а они отблагодарили меня деньгами.
Александра поднялась и медленно подошла к окну:
– Что было дальше?
– Такие визиты стали повторяться, только люди были другие, но тот, что в очках всегда был среди них, и мне снова платили.
– Почему именно тебе?
Петр улыбнулся:
– Тот, что в очках сказал, что со мной приятно иметь дело. В общем, видеть я их стал чаще, чем родную мать. Что ни ночь, то обязательно кто-нибудь явится. Что удивительно, приходили даже с элементарными царапинами. До сих пор не могу понять зачем? Там только йодом обработать или перекисью. Любой справится.
Александра задумалась. Вряд ли серьезные люди настолько любили больницу, что готовы были бежать сюда при любой возможности. Дело было в другом, только в чем она пока не понимала.
– Я, кстати, вспомнил, что они все разбирались в медицине.
Александра затаила дыхание. Пульс учащено забился.
– Подробнее.
– Ну, они приходили всегда по ночам, когда у меня голова уже туго соображала...
– Не оправдывайся.
Петр никак не отреагировал. Казалось, он полностью погрузился в воспоминания:
– В общем, я пару раз перепутал лекарства и в этих случаях меня поправляли. Эти люди знали большинство препаратов, при чем не самых распространенных, то есть, я бы сказал, даже известных лишь тем, кто связан с медициной.
Александра уставилась в окно:
– Рассказывай дальше.
– На какое-то время они пропали, а потом появились с той женщиной. Она была без сознания. Ее занесли
– В ординаторскую?
– Да. Я тогда тоже был один.
– Что-то пытались скрыть, - Александра огляделась по сторонам, - здесь есть камера?
– Нет.
– Ты говоришь, она была без сознания. Насколько серьезными были травмы?
Петр молчал и смотрел сквозь нее. Так продолжалось не меньше минуты. Наконец, он ответил:
– Травм не было, по крайней мере видимых: никаких ушибов, синяков или тем более крови. Женщина просто спала. Я уверен, ей дали снотворное. От меня требовалось одно, чтобы ей выделили одноместную палату.
– И это все?
– И еще после того, как она придет в сознание, я должен был сообщить, что она попала в аварию и рассказать подробности, если она попросит, только она не просила. Она была тихой пациенткой.
Доктор улыбнулся и не произнес больше ни слова, будто настолько погрузился в воспоминания о том дне, что совсем перестал замечать присутствие Александры. Он вспомнил ясные и невероятно красивые светло-изумрудные глаза, и тот растерянный взгляд, каким та женщина озиралась по сторонам, не понимая как здесь очутилась. Вспомнил ее теплое дыхание, когда она попросила его наклониться и шепотом спросила: "В аварии больше никто не пострадал?"
Будто снова ощутил на руках ее шелковистые волосы глубокого черного цвета и запах кожи: смесь пота и лаванды. И вспомнил тот день, когда попытался ее поцеловать, и тот испуг, что промелькнул в ее глазах, пронзив его сердце подобно ядовитой стреле. Он был покорен пациенткой - ее беззащитностью и хрупкостью и теперь жалел, что солгал. В глубине сердца его терзала вина. Именно поэтому он оттягивал встречу с детективом, ведь рассказать все, означало признать свою вину, стать соучастником преступления, если хотите, а в том, что пациентка была как-то связана с преступлением - он не сомневался. Иначе к чему такие тайны?
– Ау.
Петр медленно повернул голову к Александре.
– Уверена, история еще не закончилась.
– Да, я виноват, знаю. Я с самого начала должен был сообщить в полицию, но обстоятельства...
– Деньги, - вздохнула Александра.
– Такие суммы на дороге не валяются, а эта женщина была для меня никем. На тот момент. И у меня мать-инвалид.
– Снова оправдываешься.
– Если бы вы знали, какими деньгами ворочают эти люди. Хотите знать сколько мне заплатили?
– Нет.
– Даже в мои тридцать три года такие деньги могут достаться только в одном случае -если ограбить банк.
– Ты это и сделал, - ей отчаянно захотелось стукнуть этого доктора.
– Ты ограбил, но не банк, а эту женщину, забрав самое ценное, что у нее было - ее память.
– Но я ей ничего не сделал!
– он вскочил со стула и тут же опустился обратно.
– Я только сказал то, что мне велели.
– Что именно?
– Что ее зовут Веселова Мария Аркадьевна. Ей двадцать восемь лет. Не замужем, детей нет. Работает кассиром в "Ленте".