Блуждающие в ночи
Шрифт:
— Заткнись, — грубо обрезал он и угрожающе двинул своей винтовкой. — И поворачивайся. Живо.
Саммер решила было что-то сказать, но тут же передумала и повернулась. Пытаться уговорить этого уголовника отпустить ее — явно пустая трата сил. Внезапно ей показалось, что она задыхается от густого аромата цветов. Может, броситься бежать? Не станет же он хладнокровно стрелять ей в спину? После недолгого размышления она уже знала ответ: конечно, станет. Однако решится ли стрелять и тем самым обнаружить свое присутствие в этом маленьком квартале близко стоящих друг от друга домов? Выстрел наверняка разбудит какого-нибудь соседа, и он… А что он? Поспешит ей на помощь? Позвонит
Готова ли она поставить на кон свою жизнь в расчете на то, что неизвестный не нажмет на курок?
Саммер вдруг поняла: ему не нужно даже стрелять, если она бросится бежать. За него все сделает ее собственный забор. Нет никаких шансов перебраться через ограду до того, как бандит ее схватит. И почему она не сделала живую изгородь, как планировала вначале? Почему из всех возможных вариантов она выбрала четырехфутовую фигурную решетку?
Чтобы соседская собака не портила ее цветы, вот почему. Слабая надежда Саммер на спасение была погублена какой-то псиной, любительницей копать землю.
Но что хуже всего, этой гнусной твари сейчас даже не было дома, чтобы залаять и привлечь внимание соседей к бедственному положению Саммер. На время отпуска хозяева впервые сдали ее в собачий питомник.
Саммер вспомнила, как вой собаки не давал ей спать по ночам. А теперь, когда он так нужен ей… Увы, такова жизнь.
— Шевелись поживее.
Упираясь стволом ей в поясницу, незнакомец подогнал женщину к стеклянной двери веранды. Она остановилась, он протянул мимо нее руку и постучал в стекло. Не дождавшись ответа, мужчина раздраженно хмыкнул. Минуту спустя он постучал снова, не убирая винтовки от ее спины. На этот раз штора отодвинулась и кто-то выглянул наружу. Щелкнул замок, и дверь отворилась. Саммер втолкнули внутрь. В ее гостиной, куда вела дверь с веранды, было темно. В слабом свете, пробивавшемся из кухни, она сразу увидела, что все оказалось на месте. Дубовый стол, стулья — не антикварные, но старые и с любовью отреставрированные, — и конторка из сосны, собственноручно ею покрашенная под цвет обоев, составляли обстановку комнаты. Ничего не было тронуто, включая букет свежесрезанных лилий в хрупкой стеклянной вазе на столе и ее дорогой фарфоровый сервиз на двоих, который она подготовила к традиционному визиту дантиста Джима после воскресной церковной службы.
Не очень-то похоже, что ей удастся принять его.
— Кто она?
Открывший им дверь мужчина оказался ниже первого, а в его голосе слышался акцент жителя плоскогорий. Явно местный. Саммер решила, что он не был одним из тех бандитов, гнавшихся за ними от похоронного бюро, но из-за темноты трудно было судить с уверенностью.
Мужчина, который привел ее, пожал плечами:
— Рыскала снаружи. Говорит, что соседка.
— Веди ее вниз.
— Мой муж будет волноваться, что меня нет, и… — Саммер сделала отчаянную попытку освободиться.
— Заткнись и топай вперед. — Резкий толчок заставил ее шагнуть, спотыкаясь, к кухне. Ствол по-прежнему упирался ей в спину.
Из кухни проникал слабый свет, потому что он шел из подвала, дверь в который была приоткрыта. Винтовка продолжала толкать Саммер к этой двери. Двое сзади о чем-то переговаривались вполголоса, но она не различала отдельных слов.
В ее подвал вела лестница из мореного дерева. Цементные стены были покрашены белой краской. У дальней стены стояли стиральная и сушильная машины с корзиной сложенных полотенец. Из другой обстановки здесь находились старый, но еще работающий телевизор, который включался главным образом во время визитов ее племянниц и племянников, редко используемый велотренажер, диван и два стула, перенесенные из гостиной, когда она примерно год назад купила новые.
Франкенштейн сидел, откинувшись, на диване, глядя, как Саммер спускается с лестницы. Его руки покоились на коленях. Кисти были плотно стянуты серой клейкой лентой. Из уголка рта сочилась свежая струйка крови. Возле него с пистолетом стоял еще один разбойник, который бросил беглый взгляд на Саммер и ее сопровождающих.
— Кто она? — спросил Франкенштейна стоявший подле него бандит.
— Я вижу ее первый раз в жизни, — ответил тот и красноречиво взглянул на Саммер, приказывая ей не противоречить ему.
Да она и не испытывала ни малейшего желания опровергать его слова. Окинув взглядом подвал, Саммер увидела леденящую кровь картину.
Недалеко от лестницы на кухонном стуле сидела крепко привязанная к нему рыжеволосая женщина. Первое, о чем подумала Саммер, было то, что этому стулу не место в подвале. Вернее, это был не стул, а высокая табуретка со ступеньками, купленная в незаконченном виде и с мучениями покрашенная ею в темно-зеленый цвет. Потом Саммер вгляделась в женщину, и все прочие мысли тотчас испарились. Тело несчастной безжизненно наклонилось вперед, и лишь веревки не давали ей упасть. Ее лица Саммер не видела, потому что голова была безвольно опущена на грудь. Ее рыжие волосы, на корнях которых краски не было, свалялись. Одежда женщины была в точности такой же, как и на Саммер: униформа «Свежей маргаритки». С той только разницей, что спереди ее блузка была темно-красного цвета и казалась мокрой. Сама табуретка стояла в лужице алого цвета. Спустя несколько секунд Саммер поняла, что это вовсе не краска, а кровь.
Потрясенная, она узнала в женщине Линду Миллер, свою несостоявшуюся напарницу по субботнему ночному дежурству. Саммер почти не сомневалась, что Линда была мертва.
Глава 14
— Она вынюхивала снаружи, — сказал за спиной Саммер мужчина, которого она имела глупость ткнуть палкой.
— Ах, вот как? — Третий бандит еще раз окинул ее взглядом, потом перевел его на Линду Миллер, наконец, на Франкенштейна. — Это та сучка, которая была с тобой в микроавтобусе, Колхаун?
— Я тебе сказал, что вижу ее первый раз в жизни.
Глаза третьего бандита сузились. Он без предупреждения ударил Франкенштейна рукояткой пистолета по лицу. Удар прозвучал вызывающим тошноту глухим шлепком и оставил на его уже израненной щеке глубокую открытую рану. Голова Франкенштейна откинулась назад, он сморщился от боли, но не издал ни единого звука. А вот Саммер не выдержала.
— Не бейте его! — возмущенно закричала она. — Да, это я была в микроавтобусе.
— Ага, — улыбнулся третий бандит.
Из раскроенной им щеки Франкенштейна струилась кровь. Саммер почувствовала тошноту, когда кровь начала капать с его распухшей челюсти.
— Так, значит, ты живешь в этом доме, да? Ты Саммер Макафи?
— Да.
Они, конечно, нашли ее сумку.
Франкенштейн бросил на нее предостерегающий взгляд, но Саммер не видела большой разницы в том, признается ли она сейчас или нет, разве что этот бандюга не ударит его еще раз пистолетом. И вообще теперь от нее вряд ли что зависит, коль скоро им, похоже, живыми отсюда не выбраться. Жуткая, непостижимая мысль! Она слишком молода, чтобы умереть! «Думай, — в отчаянии твердила себе Саммер. — Думай, как выпутаться». Но только в голову ей ничего не приходило.