Блюз мертвых птиц
Шрифт:
— Сомневаюсь. Когда я с тобой покончу, ты никому не захочешь об этом рассказывать.
Катин плюнула ему в лицо. Джессе приподнял ее в воздух, сжав руками, словно тисками, до треска ребер, и швырнул ее на стол. Затем он бумажным полотенцем вытер слюну с лица, поднял ее на ноги и снова швырнул, на этот раз в кресло, в котором сидел до этого.
— Не хочешь отвечать на мой вопрос? Где твой ствол?
Из носа у Катин шла кровь, а лицо дрожало от испытанного шока.
— Ты мужчина, ты в два раза больше меня. Но ты все равно меня боишься.
Лебуф схватил ее за волосы, намотав их на ладонь, и медленно поднял свою жертву из кресла, продолжая наматывать волосы, заставляя
— Собираешься орать? — спросил он.
— Нет.
— Это ты сейчас так говоришь. — Джессе скатал три бумажных полотенца в шар и запихнул его ей в рот. — Вот видишь, так и соблазна не будет.
Он приволок ее в спальню, достал перочинный нож и разрезал халат сзади и нижнюю юбку спереди, сняв их с нее, словно очищая луковицу. Ее глаза готовы были вырваться из орбит, пот градом катился со лба, она начинала задыхаться от бумажных полотенец во рту, которые настолько пропитались слюной, что вот-вот могли скользнуть вниз по горлу. Джессе схватил ее за лицо и толкнул на кровать.
— Что, не нравится? Подожди, гвоздь программы еще впереди.
Он начал издеваться над ней столь изощренно, что Катин, наверное, и не знала, что существуют такие способы причинить человеку боль. Но у Джессе Лебуфа была одна слабость, о существовании которой он и не догадывался. Он всегда считал себя осторожным человеком. Как законник, он рисковал только тогда, когда это было необходимо, и никогда не считал, что должен доказывать что-то своим коллегам. На деле проявления храбрости он считал театральным проявлением страха. Когда Волкодав отправлялся к забаррикадировавшемуся подозреваемому с обрезом помпового «ремингтона», у него не было никаких сомнений в исходе: только один человек покинет это здание живым. Большинство уголовников, особенно черных, бросали свое оружие и начинали умолять его за минуту до того, как он спускал курок. Уравнение всегда было крайне простым: он был лучше их, и они это знали, а потому он жил, а они умирали. Пусть люди называют это храбростью, для Джессе это был просто факт жизни.
Он закрыл дверь спальни, убедился в том, что все окна закрыты, и опустил жалюзи до подоконников. А затем включил напольный вентилятор, чтобы в комнате было прохладно. Джессе чувствовал себя комфортно и безопасно в этой среде, чувствовал, что он отгородился от всего мира и может делать все, что хочет, и так долго, как ему заблагорассудится. Все эти подсознательные выводы он считал свершившимся фактом.
В следующее мгновение бывший детектив услышал звук поворачивающейся дверной ручки за спиной и почувствовал, как открывшаяся дверь скользнула по ковру, сморщившемуся под его ботинком, когда он швырнул Катин Сегуру на кровать. Он поднялся с кровати, голый, его тело блестело от пота, рот и горло перехватило от мокроты.
— Кто ты? — вымолвил он.
Человек был одет в куртку с капюшоном и маску камуфляжного цвета. В грудь Джессе смотрел «ЗИГ-Зауэр Р226» с глушителем. Его взгляд метнулся к комоду Катин, где он оставил свой тридцать восьмой калибр, так и не вынув его из кобуры. Пистолет был на расстоянии пяти футов от него, по это было все равно что пять миль. Он почувствовал соль в глазах и попытался пальцами вытереть их от жжения. Его эрекция умерла, из подмышек поднималась уксусная вонь. Джессе слышал, как крыша поскрипывает на ветру.
— Эта женщина пригласила меня сюда. Спроси у нее, — прошипел он сквозь
Он поймал себя на том, что поднимает руки безо всякого приказа, и почувствовал, словно молот стучал по наковальне у него в мозгу. Какие же подобрать правильные слова? Какой аргумент мог спасти ему жизнь? Какую ложь он мог предложить этому человеку, направившему «Р226» с глушителем ему в грудь?
— Это военный вариант пистолета. Я знаю, я служил в ВВС США, — выдавил он.
Человек подошел к кровати и рукой в перчатке вытащил кляп изо рта Катин Сегуры.
— Я знаю, кто ты, — сказал Джессе Лебуф, — ты та девчонка, что была в Пойнте. У тебя нет причин убивать меня.
Он старался не сводить взгляда с человека в маске, но глаза жгло настолько сильно, что ему пришлось вдавить их себе в орбиты ладонями. Красные круги взорвались в его мозгу, и ручеек пота стек по его груди, животу, волосам в паху и фаллосу, прежде чем растечься лужицей на полу. «Дотянись, возьми смерть в свои руки и втяни ее в грудь, — услышал он голос в своей голове, — все не может быть так плохо, как говорят. Вспышка, мгновение боли, а потом темнота. Не бойся».
— Убей его, — прошептала Катин Сегура.
— Она сама мне сказала все это сделать. И наручники, и вообще все, — скороговоркой выпалил Джессе. — Нам нужно все это обсудить. Давай, я сейчас надену штаны, мы сядем и спокойно поговорим. Ты должна дать мне рассказать свою версию.
— Он лжет, — произнесла лежащая на кровати женщина.
— Нет, это она лжет. У них природа такая. Так их воспитали. И не считай, что я несправедлив. Я не боюсь. Я знаю, что ты, вероятно, хороший человек. Я просто хочу поговорить.
Но Джессе уже не контролировал себя от ужаса. Он сорвался с места и побежал в ванную, в которой не запер окно, поскользнулся на ковре и с размаху ударился о дверной косяк, затем попытался выровняться, держась за косяк рукой, стараясь добраться до точки вне линии огня стрелка. Его дряблый живот и гениталии тряслись из стороны в сторону на обтянутом кожей скелете, ему не хватало дыхания, а сердце, казалось, попало в ловушку из колючей проволоки. Он услышал звук, напоминающий внезапный прокол и шипение вырывающегося из колеса воздуха, и в следующее мгновение пуля вошла в его левую ягодицу и вышла через бедро, плеснув длинный хвост крови на стену. Он попытался одной рукой дотянуться до подоконника и взобраться на унитаз, чтобы головой выбить антимоскитную сетку и выпрыгнуть из окна на землю. Но он снова услышал приглушенное «пфффт» глушителя. Пуля ударила его в спину с тупой силой кувалды, приземлившейся между его лопаток, и вышла через отверстие над его правым соском. Он упал на бок и перелетел через край ванны, уронив на себя душевую шторку и раскинув ноги по краям ванны так, как будто они застряли в стременах.
Человек стоял над ним, держа пистолет двумя вытянутыми руками и целясь в него. Глушитель был направлен прямо ему в рот. Джессе попытался разглядеть глаза в прорезях в маске. Неужели лавандовые? «Если бы он только мог все объяснить», — подумал он. Если бы кто-то мог повернуть время вспять и найти тот момент, когда все пошло под откос, если бы только кто-то мог понять, что он всего этого не планировал, что просто так легла его карта, и это был не его выбор. Если бы только окружающие могли понять это, они согласились бы исчезнуть и забыть прошлое, забыть ту боль, что он причинял людям, и позволить ему начать сначала. Если бы он только мог найти правильные слова.