Блюз мертвых птиц
Шрифт:
— Ну ты и кретин. До тебя только сейчас дошло? — выкрикнула она, вырвала руку и ушла, недовольно покачивая бедрами в ковбойской юбке.
— На ней золотой ремень, — сказал Клет.
— Ну и что?
— Такой же ремень носила женщина, которую я видел с Пьером Дюпре в их доме.
Моя голова раскалывалась.
Я вернулся на свое место. Молли все еще сидела в одиночестве.
— Ты Альф не видела? — спросил я.
— Нет. Она разве не с Клетом? — переспросила она.
— Они с Гретхен и Джули Ардуан отправились в туалет. Я думал, может, она уже
— С ней все в порядке. Прекрати беспокоиться. Давай же, Дэйв, отдохни наконец.
— Варина Лебуф сказала, что громилы, которые хотят достать Гретхен, стоят на улице, как и Алафер с Гретхен.
— Варина любит делать из мухи слона. Она манипулятор. Она хочет насолить Клету за то, что он дал ей от ворот поворот. А теперь давай садись.
— Я скоро буду.
— Где Клет?
— Ищет Гретхен.
— Я тоже пойду.
— Нет, оставайся здесь. Алафер нас не найдет, если вернется, а здесь никого не будет.
Может быть, я действительно терял над собой контроль, как сказал Клет. Я просто уже не знал, во что верить. Попытается ли пара отморозков отомстить Гретхен Хоровитц на музыкальном фестивале среди сотен людей? Говорила ли Варина Лебуф правду? Может, она действительно сочетала в себе добро и зло и не была моральным банкротом, коим я ее считал? Быть может, я просто не замечал, что и у нее были свои светлые стороны?
Мы с Клетом позабыли обо всех правилах и теперь платили за это. Мы защищали Гретхен Хоровитц, но при этом не достигли ничего в раскрытии похищения Ти Джоли Мелтон и убийства ее сестры Блу. Самое смешное то, что наши противники, кто бы это ни был, считали, что мы владеем какой-то информацией о них, а в действительности у нас ничего не было. К чему все сводится, в конце концов? Ответ простой: к нефти. Миллионы и миллионы баррелей нефти, отложившейся на дне Мексиканского залива и перемещающейся на север, в болота Луизианы, словно чьи-то длинные коричнево-красные пальцы. Но чрезмерная озабоченность экологической катастрофой в наш промышленный век вряд ли что-то изменит. Это все равно что наблюдать за тем, как опускают в землю гроб с телом твоего погибшего сына или дочери, раздумывая при этом о глубинных причинах войны. Настоящие злодеи всегда уходят от правосудия. Солдат выполняет свой долг, в чьем-то доме навсегда гаснет свет, а все мы продолжаем жить дальше. И этот сценарий никогда не меняется. Могут меняться лишь лица игроков, но основной сценарий, начертанный углем на стене пещеры тысячелетия назад, неизменен, и я считаю, что с тех пор мы так и не отклонились от него ни на йоту.
В эту минуту мне было плевать на нефть в Заливе, на Гретхен Хоровитц и даже на Ти Джоли Мелтон. Мне было плевать на свое состояние, работу, честь, добро и зло. Я хотел, чтобы моя дочь Алафер была со мной, и я хотел отправиться домой с ней и с моей женой, Молли, чтобы провести вечер с дорогими мне людьми и нашими питомцами, Треножкой и Снаггсом, в нашей кухне, с закрытыми дверьми и окнами, за столом, где мы бы преломили и разделили хлеб, не обращая внимания на зимние грозы, листья, прощавшиеся с деревьями, и отлив, обескровливающий Байю-Тек.
Человеку нелегко признать свою смертную природу. Но любой, кто скажет, что смирился с преждевременной смертью своего ребенка, лжет. Есть
Я вышел на улицу через главный выход и прошелся по флангу здания. Воздух был холоден, ветер кусался, а на севере небо вздыбилось тучами, которые, похоже, несли снег и электрические разряды. Бобби Джо Гидри закрывал на задвижки двери рефрижераторных отсеков своего грузовика.
— Ты не видел здесь мисс Джули с двумя девушками? — спросил я.
— Мисс Джули я не видел, — ответил он, — а вот пара девушек здесь действительно была.
— Как они выглядели?
— У одной были длинные черные волосы. Другая смахивала на лесбуху. У нее были фиолетовые глаза.
— Это моя дочь Алафер и ее подруга.
— Ох, извините.
— Куда они делись?
— Я дал им мороженое, и они отправились назад, на концерт. Та, что с черными волосами, это ваша дочь, мистер Робишо?
— Да, а что?
— Тут два парня на них пялились. У одного были замасленные волосы и горбинка на носу, а другой был жирдяй. У него был такой костюм, словно он его только что из корзины с грязным бельем достал. Они давно уже тут крутились, курили вон там, среди деревьев. Я собирался подойти к ним и спросить, чем они тут занимаются.
— Зачем?
— Потому что я случайно услышал слова одного из них, когда он проходил мимо. Он сказал: «Может, погрузить их в амфибию, взлететь повыше и сбросить?» И они заржали. Когда появилась ваша дочь с подругой, они заткнулись. Просто стояли, курили и наблюдали за всем из-под деревьев. Я не знал, что это ваша дочь, мистер Робишо, я бы позвал вас.
— Куда ушли те двое?
— Через заднюю дверь, как только ваша дочь с подругой вернулись в зал, — ответил он.
Я записал свой мобильный на визитке и передал ее Бобби Джо.
— Если снова увидишь эту парочку, позвони мне.
— Мистер Робишо, что-то мне здесь не нравится. Когда я вернулся из Ирака, я даже охоту бросил, пообещал себе делать одно доброе дело в день до конца моей жизни. Я также дал себе обещание защищать тех, кто в этом нуждается и кто не может об этом попросить.
— Бобби Джо, ты поступаешь правильно.
— Эти разговоры насчет самолета-амфибии о чем-нибудь вам говорят?
Клета я обнаружил у сцены. Группа только что закончила петь «Иду Ред» и освобождала площадку для целого оркестра, вечно одетого в летние фраки независимо от времени года, как оркестр Гарри Джеймса. Клет прикрыл глаза ладонью от света прожекторов и осматривал толпу в поисках Гретхен, Алафер и Джули Ардуан. Я рассказал ему о разговоре с Бобби Джо Гидри.