Блюз мертвых птиц
Шрифт:
— Ты сейчас где?
— В Алджирсе. Голайтли припарковался около старого кирпичного квартирного дома. Думаю, именно здесь окопался Граймз.
— Вали оттуда.
— Нет, я собираюсь завалить эту сладкую парочку.
— Что за глупость, Клет?
— Глупость — это позволить одному из этих отморозков пытать кипятком мою секретаршу.
— А мне ты зачем позвонил?
— На тот случай, если что-то пойдет не так, хочу, чтобы ты знал, что происходит. А вот что я обо всем этом думаю. Голайтли работает на кого-то, кого боится. Он и Фрэнки Джиакано заполучили мою расписку и решили рубануть капусты по-быстрому, но кому-то это не понравилось, и теперь
— У тебя ствол с собой?
— Всегда и везде.
— Не делай того, о чем думаешь.
— Я и себе не рассказываю о том, что у меня в голове. А потому, как я могу сделать то, о чем думаю, если я не знаю, о чем? Расслабься, крепыш.
Ну и как тут поспоришь?
Клет закрыл мобильник и бросил его на пассажирское сиденье «кадди». Он припарковался за грузовиком на тенистой улице в старом жилом квартале района Алджирс, который совсем пришел в упадок и был перепрофилирован под коммерческую застройку. По ту сторону Миссисипи виднелись огни Французского квартала, черные очертания доков со стороны Алджирса и блики на маслянистой поверхности реки. Микроавтобус Бикса Голайтли был припаркован сразу за уличным фонарем на углу с подветренной стороны двухэтажного кирпичного здания. Бикс Голайтли сидел за рулем и попыхивал сигаретой, дым которой подхватывал ветер через полуопущенное стекло.
Почему Бикс не зашел внутрь? Клет недоумевал. Может, ждал, пока Граймз отправится спать? Может, он сам планировал пришить его? Вполне возможно. Для того чтобы расквитаться с кем-то, Бикс обычно нанимал киллеров, недоумков типа Граймза, но теперь именно его голос, попирающий Арийское Братство, был записан на пленку. Да и то, что он влез не в свое дело, лишь усугубляло его положение. Прикончил бы Бикс такого, как Граймз, чтобы хоть частично выправить ситуацию?
Вряд ли кто-нибудь, знающий Бикса Голайтли, задался бы этим вопросом.
Клет открыл бардачок и достал пистолет тридцать второго калибра. Давно пора было его уже выбросить — номер был выжжен кислотой, деревянная ручка обмотана изолентой, прицел спилен. Он сунул его в карман пальто, вылез из автомобиля и растворился в тени зданий вверх по улице. Он увидел, как Бикс сделал последнюю затяжку и щелчком выбросил окурок из окна. «Пора», — подумал Клет.
И тут он понял, почему Бикс оставался в своем микроавтобусе. Двое полицейских вышли из кафе на углу улицы, сели в машину и поехали через перекресток по направлению к реке. По иронии судьбы они не обратили ни малейшего внимания на микроавтобус, зато коп на пассажирском сиденье посмотрел Клету прямо в лицо. Тормозные фонари патрульного автомобиля на мгновение зажглись, затем он повернул на перекрестке, и Персел понял, что его не просто вычислили — его вычислили полицейские, считающие его своим недругом.
Он повернул обратно, сел в «Кадиллак», бросил пистолет обратно в бардачок и проехал задним ходом весь проулок, пока не вынырнул на следующей улице на расстоянии одного квартала. Во рту у него пересохло, сердце учащенно билось. Тяжело дыша, он выключил зажигание, ни на секунду не сомневаясь в правильности того, что припас для Бикса Голайтли и Вейлона Граймза.
«Остынь, — подумал он, — ты все еще можешь их завалить. Не все сразу. Верно?
В подъезде дома было темно, пахло старым обойным клеем и ковром, который не пылесосили много месяцев. Бикс поднялся по лестнице на второй этаж, перепрыгивая через две ступеньки, подтягиваясь на перилах с гибкостью, которой позавидовала бы любая макака. Давно забытое чувство предвкушения овладело им. Пьянящая энергетика убийства уже давно превратилась в смутное, выцветшее воспоминание, как и прелести секса и кайф от выигрыша на скачках. В свое время прекрасным источником наслаждения и тайного успокоения для Бикса были внутривенные наркотики, но и от них он больше не балдел и кололся только с тем, чтобы, как говорится, не потерять форму. Это означало, что и на игле он более не чувствовал себя живым. Пороки, которые он легко мог себе позволить, стали безвкусными и неинтересными, и временами Биксу казалось, что кто-то разбил витрину его жизни и похитил из нее все самое ценное.
Голайтли прошел по коридору, тускло освещенному слабенькими лампочками в покрытых пылью гофрированных абажурах и обклеенному вздыбившимися и скукоженными от влаги обоями, и бросил взгляд на пожарную лестницу, темнеющую на фоне зарева Квартала по ту сторону реки. Он задержался перед дверью с металлической цифрой «семь», тихо вставил кредитную карточку в щель между дверным замком и косяком и вдруг понял, что дверь не заперта. Бикс вернул карточку в бумажник, положил его в боковой карман и достал пистолет, зафиксированный на лодыжке. Он повернул ручку и быстро вошел в комнату.
В комнате царила почти кромешная темнота. На стереосистеме горели цифровые часы, в спальне работал телевизор, а из динамиков доносились женские оргазмические стоны. Бикс спрятал пистолет за спиной и всмотрелся в темноту, ожидая, пока глаза к ней привыкнут.
— Вейлон! — позвал он.
Ответа не последовало.
— Это Бикс. Я немного погорячился по телефону. Старею, видать, иногда не могу себя сдержать. — Единственным звуком в комнате оставались стоны из порнофильма.
— Вейлон, что происходит?
Бикс попытался нащупать выключатель на стене, держа пистолет на уровне бедра. И вдруг его рука замерла на выключателе — из темноты проступил силуэт человека, сидящего в кресле с тканевой обивкой, небрежно держащего на коленях никелированный револьвер, отражавший красные блики цифровых часов.
— Господи Иисусе, Вейлон! — выдавил Бикс. — Ты меня так до инфаркта доведешь!
Он незаметно сунул пистолет в задний карман и вытер ладони о брюки.
— Это и есть твой траходром? Ты где баб берешь, в приюте для слепых?
Бикс ждал, когда Вейлон заговорит. Затем спросил:
— Может, ствол-то уберешь? Давай выпьем, потом спустимся к моей машине, я отсчитаю тебе твои заслуженные двадцать штук. Забудем про Персела и монахиню. Ты меня слушаешь? Ты что там, язык проглотил?
Бикс нащупал выключатель и, поколебавшись мгновение, включил свет.
Вейлон Граймз не сдвинулся с места ни на дюйм. Его правая рука лежала на барабане револьвера «Вакуэро» калибра 357. Голова была немного наклонена назад, рот слегка приоткрыт. Один его глаз уставился на Бикса, как будто он спал и был разбужен незваным гостем. Второй — от выстрела в упор утонул в глазнице, а веко висело на уровне подбородка.