Блюз мертвых птиц
Шрифт:
— Ничего не в порядке, Ти Джоли.
— Вам понравились те песни, оставленные мною на айподе? Правда, я уронила его до того, как подарить вам, и теперь он не всегда хорошо работает.
— Ты сказала, что все в порядке. Неужели ты ничего не знаешь о своей сестре?
— А что с ней? Блу — это просто Блу. Она милая. Если уж совсем честно, то у нее голос лучше моего.
— Блу мертва.
— Что?
— Она была убита. Ее тело вынесло на берег в округе Святой Марии.
— Мистер Дэйв, вы прерываетесь. Что вы сказали о Блу? Гроза вот-вот снесет лодку с пляжа в море. Вы меня слышите, мистер Дэйв?
— Да.
— Я не слышу вас. Шторм просто жуть, он пугает меня. Мне пора. Передавайте привет Блу и моему дедуле. Скажите им, что я не смогла до них дозвониться.
Трубка
— Ты на кухне что-то готовил?
— Нет, звонила Ти Джоли Мелтон.
Молли привстала на локте. Каждый раз, когда молния разрезала облака, я видел веснушки на ее плечах и груди.
— Я не слышала, чтобы звонил телефон, — возразила она.
— Он меня разбудил.
— Нет, Дэйв, я не спала. Ты разговаривал во сне.
— Она сказала, что ей жаль, что она заставила меня беспокоиться о ней. Ти Джоли не знает, что ее сестра мертва.
— О, Дэйв, — сказала Молли, на ее глаза навернулись слезы.
— Это то, что она сказала. Это была Ти Джоли. Думаешь, я смог бы забыть ее голос?
— Нет, это была не Ти Джоли.
— Она сказала мне, что роняла айпод. Вот почему другие люди не могли слышать песни, которые она туда записала.
— Остановись.
— Я говорю тебе то, что она сказала. Мне это не показалось.
— Ты всех нас сведешь с ума.
— Хочешь, чтобы я вместо этого тебе врал?
— Я почти жалею, что ты бросил пить. Тогда мы хотя бы знали, что делать. Но я не могу так жить.
— Ну и не надо, — буркнул я в ответ.
Я вернулся на кухню, сел в темноте и засмотрелся через окно на Байю-Тек, выходящий из берегов. В водовороте дождя и волн вертелась пустая, без весел, пирога, кружилась и кружилась, двигаясь к повороту реки и наполняясь дождевой водой, готовая сгинуть в глубине канала. Я никак не мог выкинуть образ тонущей пироги из головы. Надо было спросить Ти Джоли о ребенке, которого она носила под сердцем. Надо было спросить ее о многом. Я почувствовал руку Молли у себя на плече.
— Пойдем в кровать, — сказала она мягко.
— Скоро буду.
— Я не хотела тебя обидеть.
— Твои чувства оправданны.
— Я думала, тебе снится Вьетнам. Я слышала, как ты сказал «ложись!».
— Я не помню, что мне снилось, — солгал я, не в состоянии отвести взгляд от пироги, скрывающейся в пенистом водовороте.
Если только преступник сам не является в полицейский участок с чистосердечным признанием или его не ловят с поличным, с точки зрения доказательства вины существуют только два способа раскрыть преступление и привлечь виновного к суду. Либо детектива к преступнику приводит цепочка улик и доказательств, либо полицейский начинает с преступника, и ретроспективно по уликам следует обратно к преступлению. Пока что у меня не было никаких убедительных улик, связывающих Пьера Дюпре с Ти Джоли Мелтон или ее сестрой Блу. Но одну вещь о нем я знал совершенно точно: он лжец. Во-первых, он заявляет, что не знает Ти Джоли, но изображенная на его картине обнаженная женщина на софе как две капли воды на нее похожа. Во-вторых, он говорит, что уже много лет как избавился от сейфа, в котором Фрэнки Джиакано нашел долговую расписку Клета Персела.
Так с чего же начать, если хочешь узнать все о мужчине, чьи физические габариты и скрытая злость сбивают спесь с большинства других мужчин?
Возможно, стоило начать с его жены, которая вот-вот должна была стать бывшей.
Варина Лебуф-Дюпре в свое время являлась объектом эротических снов для всех без исключения представителей мужской половины студенческой братии Луизианского государственного университета. К двадцати пяти годам она доказала, что умело разбивает сердца, опустошает банковские счета и добивается особого успеха в культуре мужчин, в которой женщинами, может, временами и восхищаются, но обычно воспринимают их как приобретение или трофей. Эта девушка ничем не напоминала своего отца, детектива в отставке из полицейского управления округа Иберия. Одно упоминание его имени заставляло чернокожих опускать взгляд, чтобы
Она была столь же скандальна, сколь и прекрасна, и любила надувать губки, заставляя окружающих мужчин страдать от желания впиться в ее рот поцелуем. Некоторые осуждали ее за развратность, но Варина Лебуф всегда вступала в новые отношения без злости или нужды и таким же образом их заканчивала. Хоть она и слыла девушкой, разбивающей сердца, я ни разу не слышал, чтобы хоть один из ее бывших любовников плохо о ней отзывался. На юге Америки бытует грубое выражение, часто используемое для описания возникшего на плантациях протокола брачных и внебрачных отношений. Это весьма оскорбительное и вульгарное выражение, как правило, произносится лишь шепотом, но там, где я вырос, ничто так точно не отражает реальность: «Женишься на тех, кто выше, трахаешь тех, кто ниже». Я слышал, как некоторые женщины говорили, что Варина, выходя замуж, прыгнула выше головы. Я не согласен с этим. Но я точно так же не понимаю, зачем она вышла замуж за отпрыска семьи Дюпре и зачем она переехала в округ Святой Марии, где традиции, соглашательство и низкопоклонство были основополагающими институтами общества.
Утром в понедельник я покинул офис и отправился на своем пикапе в Сайперморт-Пойнт, узкую полоску земли, врезающуюся в залив Вест-Кот-Бланш, где среди кипарисов и дубов в пляжном доме на сваях жил отец Варины. Джессе Лебуф был каджуном, но происходил из Северной Луизианы и был таким законником, к которому другие копы относились скорее с осторожностью, нежели с уважением. Точно так же можно относиться к непредсказуемой сторожевой собаке, или к следователю-садисту, чье присутствие в изоляторе заставляет арестованных дрожать от страха и волнения, или к стрелку на вертолете, добровольно отправляющемуся в каждую командировку в зоны свободного огня, лишь бы пострелять. Джессе всю жизнь травил себя виски и сигаретами, но не выказывал заметных признаков физического разрушения. Когда я нашел его на заднем крыльце, он задумчиво вглядывался в залив, попыхивая сигаретой без фильтра, его катерок покачивался на волнах у небольшого причала. Он поднялся и поздоровался со мной — моя ладонь утонула в его ручище, невозмутимостью лица он напоминал паровой котел, плоская стрижка ежиком блестела от воска.
— Хочешь знать, где моя девочка? — спросил он.
Я оставил ему сообщение на автоответчике и не понимал, почему ему было просто мне не позвонить, но Джессе был не тем человеком, чьи мотивации можно было открыто обсуждать.
— Приятный выдался денек, вот я и решил прокатиться, — ответил я.
Он подвинул стул в мою сторону и спросил:
— Выпить хочешь?
— Я только хотел задать мисс Варине пару вопросов о ее муже.
— Я бы на твоем месте оставил его в покое. Если только ты не собираешься его подстрелить.
— У меня есть основания считать, что у него связи с семьей Джиакано.
Он выдал густой клуб дыма и засмеялся в его завесе:
— Ты это серьезно?
— Думаете, Пьер не стал бы путаться с преступниками?
— Семейка Дюпре не путается ни с какими меньшинствами, тем более с макаронниками в Новом Орлеане. Моей дочери этого добра по горло хватило.
— Какого?
— Такого, что семейка Дюпре считает, что их дерьмо не воняет. Единственный случай, когда они снизойдут до других классов, это если кого-то из них заинтересует чей-то аппетитный зад.